Козельщанская икона Божией Матери, Козельщанский женский монастырь

35) Житель г. Воронежа Николай Федоров Воронков 1 ноября 1886 года подал протоиерею Рождество-Богородичной церкви деревни Козельщины о. Михаилу Бабыреву следующее заявление: «На Фоминой неделе, в 1882 г., внезапно заболел я какой‑то многосложной, но неопределенной болезнью, которая обнаружилась жаром, стеснением в груди, щекотанием в горле, позывом на рвоту, сильным трясением всего тела, в особенности нижней зубной челюсти, рук и ног, а впоследствии необъяснимой боязнью чего‑то и кого‑то, так что я днем один не мог спокойно оставаться в комнате или выйти на улицу. Первые припадки болезни продолжались более часу. Впоследствии припадки возобновлялись довольно часто и от причин, по-видимому, вовсе незначительных: стука, шума от зажигания спички, громкого разговора, малейшей неприятности, даже чтения книги, которая оказывала какое‑либо влияние на чувства. Состояние мое было крайне тягостно — я должен был вести жизнь совершенно бездеятельную, праздную, ежеминутно ожидая припадка болезни. Прописываемые медицинские снадобья не приносили мне никакой пользы. Думали, что причина болезни моей солитер. 8 мая того же года консилиум докторов присудил мне ехать на Кавказ — к минеральным водам. Но напрасно, с Кавказа возвратился я еще более расстроенным. Болезнь продолжалась три года, не поддаваясь никаким усилиям медиков. В марте 1885 года случилось мне посетить одно знакомое семейство. В разговоре о моей болезни я высказал намерение ехать в Харьков, к одному доктору — специалисту по нервным болезням, а в случае неудачи диагноз болезни отправить в Париж к доктору Шарко и просить его совета. Хозяйка дома, внимательно слушавшая мою речь, встала с кресла, подошла к шкафчику, вынула какую‑то книжку и, подавая оную мне, сказала: «Вот вам доктор». Это была брошюра: «Козельщанский образ Божией Матери». С особенным радостным чувством — но вместе и с опасением подвергнуться припадку (который вызывался малейшей работой мысли) — принялся я за чтение брошюры. Но каково было мое изумление, когда я совершенно спокойно, в один присест, прочел оную от начала до конца, тогда как, до сего случая, без нервного расстройства я не мог прочесть одной страницы. Не веря своему счастью, я принимался еще несколько раз за чтение и тоже без всяких болезненных последствий. Тогда я решился отправиться в Козельщину, куда и прибыл 6 мая. При первом посещении храма Господня я ощущал такой страх, что все тело мое тряслось, я боялся и на самое малое расстояние удалиться от своих спутников. Но после акафиста Божией Матери у Ее чудотворного образа и окропления меня св. водою я совершенно успокоился и настолько почувствовал себя бодрым, что пробыл в церкви пять часов, среди народа, при высокой и удушливой температуре, не чувствуя особой усталости. Эта разительная перемена в состоянии моего здоровья была замечена и другими. С тех пор невралгия моя исчезла, страх одиночества не повторялся, оставались только слабые признаки прежнего ненормального состояния моего здоровья.

4 июля того же 1885 года я опять посетил Козельщину, говел, удостоился приобщиться Святых Таин. Здоровье мое совершенно восстановилось; даже самая застарелая болезнь моя — катар желудка, которым я страдал более пятнадцати лет, прошла. Я как бы переродился, почувствовал легкость, бодрость во всем теле. Без всякого опасения стал я употреблять те съедобные припасы, которые прежде производили в моем желудке самые сильные боли и были мне совершенно запрещены медиками.

Исповедую дивное милосердие ко мне, грешному, Царицы Небесной, заявленное в чудесном исцелении меня от упорной, застарелой и не поддававшейся никаким медицинским средствам болезни. Заявляю о сем гласно, помня, что тайну цареву подобает хранити твердо; дела же Господни открывати славно».

Действительность трехлетней болезни Воронкова, а равно и совершенное выздоровление его после путешествия в Козельщину засвидетельствовано многими письменными свидетельствами, с приложением печати свидетелей.