Козельск — могу-болгусун (Козельск — злой город)

Княжич был стройным, немного выше сверстников и не по годам серьезным, вряд ли кто из окружающих мальца видел когда-либо на его губах беспечную улыбку, что добавляло уважения жителей городка. Вот и сейчас лица людей прояснились, словно пасмурный вечер при свете факелов, пропитанных смолой, осветился лучами долгожданного солнца, разогнавшего плотный сумрак. Под стать сыну была и мать, светловолосая и голубоглазая княгиня с округлым лицом с бледноватыми щеками, сразу начавшими розоветь на легком морозце, и правильным носом над как бы припухшими губами. Даже ресницы у нее были словно льняные — длинные и жесткие, с загнутыми кверху концами. Княгиня была в собольей шубейке, отороченной горностаевым мехом, с наброшенным на нее темным плащем в знак печального события, пришедшего в ее с сыном вотчину. На голове у нее была высокая круглая шапка из меха куницы, под которой был надет черный платок, обмотанный концами вокруг горла, в знак скорби о пропавшем муже, а высокий лоб огибал золотой обруч, усыпанный крупными драгноценными камнями. Одна рука была в теплой рукавице с вышивкой шелковыми нитками, а длинные пальцы другой руки были унизаны перстнями с алмазами и рубинами.

Народ качнулся и склонил головы в знак уважения к своим правителям, княгиня с сыном ответили поклонами на все стороны. В это время послышалось церковное пение и между людьми стали пробираться к лобному месту духовные лица — попы, настоятели и служки главных городских церквей. Монахи в куколях — остроконечных черных колпаках с белыми крестами на них — несли хоругви и деревянные кресты с иконами в золотых и серебряных окладах, большей частью царьградскими, архиереи в клобуках с тремя черными лентами за спиной, с большими из благородных металлов и с драгоценными камнями крестами поверх фелоней — одежды до пят — махали кадилами. Архимандриты в аксамитовых лиловых камилавках крестили двуперстием народ направо и налево. Они примеривались петь разрешительную молитву, которую исполняют обычно в конце отпевания, попы словно предвидели, что сеча будет злая. Смерть уже витала везде, скорая и беспощадная, и нужно было успеть принять причастие, чтобы ангелы на небе отворили ратникам тяжелые врата.

Вятка с товарищами успел пробиться поближе к лобному месту — возвышению из бревен и досок, они стали ждать появления воеводы. От него теперь зависело все. Ратники тоже не сомневались в надежности крепостных стен и ворот, но спокойствие жителей городка зависело не только от этого, а и от умения воеводы распределить силы защитников так, чтобы ни один ворог не смог объявиться по другую их сторону. Примерно пятнадцать лет назад козельский князь Мстислав Святославич обнес городок нынешними стенами в три бревна, каждое из которых было в два обхвата, с глубокими рвами под ними.

На этом дело не закончилось, князь понимал, что крепость Козельск находится на границе Дикого Поля, раскинувшегося между реками Дон, Ока и левыми притоками Днепра и Десны, где кочуют много племен степняков, охочих до чужого добра. Поэтому он установил перед рвами надолбы из бревен с заостренными концами, направленными в сторону вражеской конницы, и заставил очистить окрестности от камней, могущих сгодиться для камнеметательных машин. Старания князя были замечены и вскоре он был приглашен на черниговский престол, а потом принял участие в казни десяти послов Чингизхана, и после нее в битве при реке Калке вместе со смоленским князем Мстислав-Борис Романовичем Старым. Там оба и погибли с другими князьями и воеводами.

Наконец на возвышение напротив княжеского терема взошли гридни с хоругвями с ликом Христа, с символом Перуна — колесом о шести спицах, так-же с факелами, и остановились посередине, расставив ноги, за ними влез по ступенькам воевода Радыня в шлеме с бармицей и в байдане из плоско раскованных стальных колец. На ногах были бутурлыки, а руки — в железных перчатках и в налокотниках. На поясе висел прямой меч в ножнах, украшенных серебряными пластинами. Это был широкоплечий мужчина лет сорока с удлиненным лицом, с синими глазами и высокими скулами, с высоким лбом и прямым носом над резко очерченным большим ртом. Мощную шею прикрывала завитушками до боков бармицы широкая светлая борода. Он прошел на середину лобного места, обвел внимательным взглядом собравшихся горожан, шум и разговоры пошли на убыль. Подождав, пока установится полная тишина, Радыня повернулся к княгине с малолетним сыном и отвесил им низкий поклон, затем поклонился людям на все четыре стороны и только после этого положил десницу на яблоко меча.

— Исполать тебе, Радыня, — послышались громкие возгласы из народа, окружившего возвышение. — Говори нам свое слово.

Воевода огладил ладонью светлые усы и вскинул лопатистую бороду: