Козетта

Неизвестно, подействовал ли на Серафима уверенный тон говорившего, или подсказало внутреннее чувство, что его действительно не обманывают, но бывший легионер вдруг успокоился.

– Хорошо, я согласен.

– Ну что ж, отлично. Тогда перейдем к деталям. – Агент заметно оживился.– Я не случайно назначил нашу встречу именно здесь, чтобы все показать, как говорится, на месте…. За прошедших двести с лишним лет, тут ничего практически не изменилось…

3

Самолет легко оторвался от земли, в несколько стремительных заходов, от которых закладывало уши, набрал высоту, и, наконец, достигнув ослепительного синего неба, лениво поплыл в сторону Москвы.

Аэропорт Шарль де Голь, а вместе с ним Париж остались где-то далеко внизу. Погасло табло "Пристегнуть ремни" и по салону прошла хорошенькая стюардесса со словно наклеенной улыбкой. «Она улыбается всем, нет – только тебе», – как пел когда-то Макаревич. Правда, он пел про девушку совсем другой профессии. Серафим попросил у стюардессы минеральной воды.

Сидя в кресле на высоте десяти тысяч метров, Серафим вдруг оказался во власти воспоминаний.

Почему-то сразу вспомнилась Наташка. Их последняя встреча. Он – еще пьяный от воздуха свободы дембель и она – его невеста, которая, как оказалось, уже как два месяца не его невеста, а чужая жена.

Обычная история: не дождалась. Бывает. Но Серафим никогда не думал, что эта история произойдет именно с ним.

Все случилось, как в плохом кино: позвонил в дверь любимой, любимая открыла, и мир, еще секунду назад сверкающий всеми красками радуги, вдруг померк и остановился…

Он тупо глядел то на ее испещренное веснушками лицо, то на лезущий на нос живот, и тщетно пытался сопоставить эту, стоящую перед ним беременную женщину и тот образ тонкостанной девчонки, что два года назад провожала его в армию. Но не получалось.

– Серафим, – прошептала Наташка и в глазах ее проскользнуло что-то до боли родное. Забывшись, он схватил девушку за плечи, потянул к себе. Но между ними в прямом смысле встал ее живот.

– Ты бы хоть написала, – пробормотал, помнится, он.

– Мама… Твоя мама просила не писать. Боялась, что ты с собой что-нибудь сделаешь, – растерянно пролепетала она.

Серафиму захотелось по-волчьи взвыть, но он только катал по скулам желваки и все глядел на этот живот. Она что-то еще говорила, но он уже не слышал ее слов, а потом развернулся и пошел прочь…

Через несколько месяцев вместе с приятелем Серафим отправился на заработки во Францию. Турфирма, через которую они выезжали, сулила золотые горы: по тысяче долларов в месяц. В родном Колотозино таких денег и за полгода не заработать.

– Ничего, полгода поработаю и вернусь. С хорошими деньгами. Вот тогда и заживем, – говорил Серафим плачущей матери. – Да и вообще… Развеяться мне бы надо. А то… Наташка никак из головы не идет.

По приезду во Францию у них сразу же забрали паспорта, якобы для регистрации. Работали на стройке в бригаде таких же гастарбайтеров. Хозяин, улыбчивый бретонец, обеспечивал их едой и сигаретами. Но обещанных денег они так и не получили. Ни через месяц, ни через три. Когда Серафим и его товарищи по бригаде напомнили хозяину про зарплату, улыбчивый бретонец вмиг перестал улыбаться и вызвал полицию. Серафиму с приятелем удалось бежать. Без паспортов они помыкались пару дней, а на третий – приятель, как ни уговаривал его Серафим, пошел сдаваться в полицию.

Серафим продержался еще неделю, благо было лето. Ночевал под мостами, мылся в реке. Здорово помогла местная русская община с их бесплатными обедами при одном из православных храмов. И все это время он тщетно пытался найти работу. Уж очень не хотелось возвращаться домой побитой собакой. Но никто не хотел связываться с нелегалом, да еще без паспорта. Серафим уже почти отчаялся, когда очередной несостоявшийся работодатель (как оказалось русский) не посоветовал завербоваться во Французский легион.

– Ты парень молодой, здоровый. Почему бы не попробовать? Документы они ни у кого не требуют и биографию не спрашивают. Хороший шанс начать новую жизнь. И гражданство сможешь получить французское.

Бывший соотечественник оказался настолько добр, что даже ссудил ему денег на билет до Марселя, где располагался ближайший вербовочный пункт. И действительно там его накормили, выдали спортивный костюм, дали сходить в душ.

После довольно жесткого отбора из двадцати кандидатов оставили только двоих – его и еще одного румына.

Так Серафим оказался во Французском легионе…

В Россию он попал через десять лет уже с французским паспортом. Повод для возвращения был печальнее некуда. Мать, которой Серафим регулярно переводил деньги, умерла, так и не дождавшись сына. Он узнал об этом лишь спустя несколько месяцев, по завершении очередной заграничной командировки.

Если Москва еще поражала своей блестящей капиталистической оберткой, в родном Колотозино, кажется, ничего за эти годы так и не изменилось. Только дома стали как-то пониже, поскукоженнее что-ли, улицы поуже, да поразбитие. Да еще на каждом углу можно было купить водки, чтобы помянуть былое.