Кожа для барабана, или Севильское причастие

Спрятав фотографию в карман, Куарт задвинул ящики, подошел к портативной пишущей машинке, стоявшей на маленьком столике, снял с нее крышку и осмотрел бумаги. По профессиональной привычке он вставил в каретку чистый лист и пробежался пальцами по клавишам: ему мог понадобиться образец шрифта. Затем, сунув сложенный лист в тот же карман, повернулся к полке с книгами. Их было около двух десятков. Куарт осмотрел их: некоторые открывал, другие отодвигал, чтобы проверить, не скрыто ли что-нибудь за ними. Все книги были религиозного содержания, сильно потрепанные: часослов, катехизис издания 1992 года, два тома латинских цитат, «Словарь церковной истории Испании», «История философии» Урданоса и «История инакомыслия в Испании» Менендеса-и-Пелайо в трех томах. Куарт ожидал найти книги иного рода; удивило его также присутствие нескольких книг по астрономии. Он с любопытством перелистал их, однако не нашел ничего, что могло бы представлять для него интерес. Сюрпризом оказалось то, что среди них ему попался один-единственный роман — старенький, почти развалившийся томик в бумажной обложке: «Адвокат дьявола» (Куарт терпеть не мог Морриса Уэста с его страдальцами-священниками). Один из абзацев на двадцать девятой странице был обведен шариковой ручкой: «…На долгое время мы отдалились от нашего пастырского долга. Мы утеряли контакт с людьми, которые поддерживают связь между нами и Господом. Мы свели веру к интеллектуальному понятию, к сугубо волевому акту, поскольку не видели ее воздействия на жизнь рядовых людей. Мы утратили сочувствие и благоговейный страх. Мы руководствуемся канонами, а не милосердием».

Куарт поставил книгу на место и осмотрел телефон. Аппарат был старый, безрозеточный, подключить к нему компьютер не представлялось возможным. Куарт вышел из комнаты, оставив дверь в том же положении, в каком нашел ее: открытой под углом в сорок пять градусов, и прошел по коридорчику в спальню, принадлежавшую, по всей видимости, отцу Ферро. Воздух там был застоявшийся, с каким-то особым, церковным запахом. Комнатка, окно которой выходило на площадь, была обставлена беднее некуда: железная кровать, над ней на стене распятие, в углу шкаф с зеркалом. На тумбочке возле кровати лежал молитвенник, под кроватью стояли шлепанцы и фарфоровый ночной горшок, при виде которого Куарт невольно улыбнулся. В шкафу висели темный костюм, сутана (не в лучшем состоянии, чем та, что отец Ферро носил каждый день) и несколько рубашек, лежало немного нижнего белья. Вот и все. Почти единственной вещью личного характера в комнате была пожелтевшая фотография в деревянной рамке: мужчина и женщина, по виду — крестьяне, одетые по-воскресному, а между ними — священник, в котором, несмотря на черные волосы и юное, очень серьезное лицо, Куарт без труда узнал дона Приамо Ферро. Снимок был очень старый, с большим расплывшимся пятном в углу, сделан, прикинул Куарт, как минимум лет сорок назад. Он внимательно всмотрелся в знакомые черты: те же глаза, тот же упрямый подбородок. А гордый, торжественный вид мужчины и женщины, которых обнимал за плечи молодой священник, позволял предположить, что фотография была сделана по случаю его недавнего рукоположения.

Вторая спальня, вне всякого сомнения, принадлежала Оскару Лобато. На ее стенах Куарт увидел литографию с видом Иерусалима со стороны Оливкового сада и постер известного американского фильма с Питером Фонда и Деннисом Хоппером, оседлавшими свои мотоциклы. В углу стояли теннисная ракетка и пара кроссовок. На тумбочке и в шкафу Куарту не попалось ничего интересного, так что он сосредоточил свое внимание на столе у окна. Там он нашел кое-какие бумаги, книги по теологии и истории Церкви. «Нравственность» Ройо Марина, «Патрологию» Альтанера, пять томов «Таинства спасения», объемистое эссе «Клерики» Юджина Друэрманна, электронные шахматы, путеводитель по Ватикану, коробочку с противогистаминными пилюлями и старенькую приключенческую книжку «Скипетр Оттокара». А в ящике — в награду за свое терпение — двадцать страниц принтерной распечатки (религиозного содержания) и пять пластмассовых коробочек с дюжиной 3, 5-дюймовых дискет каждая.