Кожа саламандры (СИ)

Я не понимала одного, почему сам сидхе настолько невозмутим. Ведь хозяева разве только чуть меньше питомцев привязаны к своим вигоням. Лами может и не умрёт, но будет очень страдать, потеряв своего Витре.

То, что находясь на каком-то расстоянии, хозяин может призвать вигоня при помощи магии, я знала. Расстояние зависело от возможностей мага и нашего местонахождения. Ведь портал мог перенести куда угодно. Хоть на другой конец континента. Да и магии нет.

И тут я поняла, что ошибаюсь. Тело было привычно наполнено маной.

-О! Дух вод Гуангун! Какое счастье снова почувствовать в себе силу!

Божество маминого народа, благодаря покровительству которого я живой появилась на свет, я поминала в моменты самого большого восторга. Те легенды, которые мама рассказывала мне о нём на ночь, с самого раннего детства, я, после её смерти, нашла в одной из древних папиных книг. Что и говорить, эти истории для молоденькой девушки служили ещё большим вдохновением, чем для маленькой девочки. Потому, что были удивительно романтичны. Конечно пересказы потомков несколько изменили их, но в таком изложении, мне они были ещё более близки. Потому что некоторые древние понятия, из-за непонимания, заменили на те, что посчитали подходящими.

Представления об устройстве мира у иаров были таковы. До рождения миров существовал только Океан. Только воды его состояли из чистой маны, вращающейся как водоворот вокруг Мировой Оси, расходясь как песочные часы от Центра мира. И таких водоворотов было бесчисленное множество. Они являлись зародышами множества потенциальных реальностей. Чем туже скручивались спирали, тем больше они стремились распрямиться. И когда сжались в одну точку взорвались и появилось время. И бездна параллельных вселенных.

Каждая из них имела своё лицо, своё течение времени, своего демиурга и зародыш жизни. Местом зарождения жизни иаров была Первая раковина. А демиургом Гуангун - дух воды. Потому что миром иаров был Океан. Водный мир. В океане вод существовал только один остров. На нём и жил Гуангун. Он облетал свои владения и наполнял их жизнью. Множеством форм жизни. Но сам демиург был одинок. Ему не с кем было даже поговорить.

На противоположной стороне их мира в океанском дне находилась глубокая впадина. Такие, или похожие, существовали и в Чесменских морях. Самую глубокую из них назвали, исходя из легенд прародителей, впадиной Теффии. Так как в легендарном мироустройстве иаров, именно из глубочайшей впадины их мира, в тот момент, когда над ней пролетал Гуангун, всплыла большая рыба. Дух вод засмотрелся на совершенное творение рук своих. Стройное грациозное тело, как будто порхало в водах океана. Блестела под солнцем светло-оливковая, в радужных переливах, чешуя. Длинные перья жемчужных плавников волнами текли в струях чистейшей воды. И только в чистых бирюзовых глазах не было ничего. Ни чувств, ни разума.

Демиург потянулся к рыбине и коснулся её головы кончиками пальцев. И рыба превратилась в девушку с рыбьим хвостом. Она посмотрела на бога и полюбила его с первого взгляда. А он дал ей имя. Теффия..

Куда бы не летел Гуангун, Теффия плыла следом за ним, потому что ни секунды не могла оставаться вдали от любимого. Бог научил её говорить и подолгу беседовал с ней, сидя на берегу, когда возвращался на ночь на свой остров. А потом уходил спать. А бедняжка так и ждала его в воде, не имея возможности выйти на берег.

Однажды с рассветом Гуангун не появился на берегу. И Теффия, которая считала минуты до встречи, чуть не сходя с ума от беспокойства за него, выбросилась на берег и поползла под солнечными лучами, обдирая чешую о песок, в ту сторону, куда вечером отправился её любимый. Когда демиург проснулся, он обнаружил её почти умирающей на пути к своему убежищу. И понял, что, если бы потерял её, то и сам не смог бы жить. Он дал ей ноги и сделал своей женой. Их детьми были первые иары.

Я, помнится, всегда спрашивала маму, почему Гуангун был таким жестоким и не дал ей ноги сразу. Тогда мама ответила мне, что настоящая любовь требует понимания, а понимание требует терпения. Я морщила лобик и делала вид, что понимаю. Но и сейчас недоумевала, неужели мужчине обязательно довести девушку до полусмерти, чтоб понять любят ли они друг друга.

Но эти размышления отвлекли меня от реальности. А реальность сурово намекала, что не плохо бы нам определить где мы находимся и каким образом нам можно вернуться обратно.

Пока я совершала экскурс в мифологию, Труми вынырнул из ближайших кустиков, в которых он испарился за пару минут до этого и сообщил, что мы всё ещё на болоте. Но это какой-то другой остров. Тут же договорились для быстроты разойтись и исследовать территорию. Больших участков суши в Трясине нет. Значит очень скоро мы определимся и с положением, и с окружающими нас реалиями.

Солнечная погода предполагала, что с саламандрами на суше мы не встретимся. Все остальные хищники Чесмена (если, конечно, здешние, не слишком исследованные места, не порадуют нас какой то неведомой мерзостью) нам вполне по силам.