Кожаные капюшоны

В одном из таких углов расположились четверо неторопливых субъектов в надвинутых на лоб капюшонах, которые они не откинули даже во время еды. Их затянутые в перчатки руки и мелькавшее под широкими плащами оружие заставляли многих моряков, составлявших основную публику заведения, думать о них как о людях, по которым давно плачет веревка с удавкой, спущенная с реи.

Они не разговаривали. Несмотря на слаженность действий и внешнее сходство, почему-то казалось, что встречались они не часто.

Десяток-другой посетителей, сидящих в зале, не мешали им. Одна компания распевала песни, которые лучше звучали бы на палубе парусника в открытом море, другая шепталась с угрюмым видом, с тоской поглядывая на единственный кувшин вина, стоящий посередине стола, трое матросиков просаживали в окружении недорогих девиц жалованье, заработанное за месяцы тяжелейшего труда, и были этим весьма довольны. Все выглядело спокойно и обычно.

Дверь хлопнула, и в помещение вошел невысокий мускулистый паренек с темно-рыжими, коротко стриженными волосами. Из дальнего угла заведения поднялся грузный бородач и заголосил:

– Анджи, сюда! Иначе пропустишь самое интересное.

Один из парней в капюшоне лениво покосился на крикуна. За его столом сидели трое, перед ними были в привычном порядке раскиданы карты, не хватало четвертого.

Кратчайший путь Анджи проходил рядом с темной четверкой. Взгляд его уже был прикован к картам, он и не думал сокращать путь. Парень мягко обогнул ближайший столик, шагнул еще…

Вдруг в его руке блеснуло лезвие ножа, и рука опустилась на плечо одного из Капюшонов. Двое соседей молчальника, на которого опустился нож, опоздали лишь на долю мгновения. Но когда они перехватили руки рыжего юноши, он поднял к ним невозмутимое, спокойное лицо.

– Ты замахнулся на одного из нас оружием? – осведомился человек в капюшоне, который сидел спиной к стене. Он определенно привык отдавать приказы.

Вместо ответа юноша, чьи руки были зажаты, словно тисками, сделал невероятное усилие и приподнял нож так, чтобы все видели его острие. На кончике ножа шевелился, издыхая, огромный, величиной с дублон, паук-шаркут. Доказательство было очевидно каждому.

Главный Капюшон сделал знак, и его приятели отпустили рыжего Анджи. Тот встряхнулся, почувствовав себя освобожденным, резким движением сбросил паука на пол и наступил на него каблуком. Хитин насекомого отчетливо хрустнул на грязных досках.

– Тогда можешь идти.

Анджи вдруг ухмыльнулся, демонстрируя великолепные зубы:

– Ну уж нет, господа хорошие, так просто от меня не отделаетесь. Я рассчитываю на кувшинчик вина, не меньше.

Выражение лиц людей в капюшонах невозможно было разглядеть, складывалось впечатление, что у них вообще не было лиц. Но один из них сделал указующий жест кабатчику, тот послушно кивнул, дернул подбородком чуть в сторону. Тут же из дверей кухни выскользнул половой – мальчишка с огромным кувшином вина – и понес его к тому столику, куда направился с легким насмешливым полупоклоном Анджи. Там его уже шумно приветствовали картежники, наблюдавшие за всей сценой с удовольствием людей, согласных разделить заслугу и вино более ловкого товарища. Они были готовы даже отложить в сторону карты, чтобы наполнить кружки.

Более того, один старикашка, который до этого отирался около стойки, тоже подгреб к столику удачливого Анджи и был, к немалому удивлению других компаний, благосклонно принят. Но больше картежники ни с кем делиться не собирались, что дал понять бородатый богатырь, рявкнувший на какого-то нищего, попробовавшего послоняться поблизости.

Анджи, шумно выразив восхищение отличным вином, тем не менее незаметно отставил кубок и, чуть покривив губы, гораздо тише проговорил:

– Сухмет, как бы незаметно попросить воды?

– Ну уж нет, – буркнул бородач голосом Рубоса. – Воду тут подают только в двух случаях: если хотят подраться с вышибалой или привлечь к себе внимание. Нам ни то ни другое не нужно, не так ли?

Сухмет, он же подвыпивший старикашка, которого только что приняли в компанию, сидя спиной к четверым Капюшонам, едва слышно произнес:

– Они за нами не следят, все приняли за чистую монету. Говорил я тебе, господин мой, – он повернулся к Анджи, который оказался Лотаром, выкрасившим свои чересчур приметные волосы красной аранской травой, – они самонадеянны и не будут прощупывать этого паука.

– Кстати, – заинтересовался Рубос, – где вы живого шаркута взяли?

Лотар ухмыльнулся:

– Да не был он живым. Я его четверть часа назад на рынке купил у торговца снадобьями, он его поймал, чтобы сделать настойку на оливковом масле.

Рубос кивнул, всем было известно, что масло, в котором выдерживают пару месяцев паука, – единственное средство облегчить боль, а иногда и спасти жизнь укушенному шаркутом.

– А потом, – продолжил Лотар, – насадил его на нож и четверть часа ждал, пока он сдохнет. Мне же пришлось держать нож в рукаве, понимаешь?

– Но я сам видел, как он шевелился.

Сухмет произнес: