Кожедуб

…На нашем участке фронта завязались ожесточенные воздушные бои. За три дня воздушных сражений — 1, 2 и 3 июня — только летчики 240-го ИАП уничтожили 20 самолетов противника без потерь со своей стороны.

Герой Советского Союза капитан Кожедуб за два дня боев сбил 4 самолета противника. Это его 43-я победа. Мастер воздушного боя — капитан Евстигнеев сбил 5 самолетов противника — теперь на его счету 44 сбитых фашистских самолета. Младший лейтенант Брызгалов сбил 2 самолета, старший лейтенант Жигуленков — 2 самолета. Уничтожили по вражескому самолету отважные и умелые летчики — Тернюк, Мудрецов, Карпов, Шпынов…

Деритесь и бейте врага так, как бьют его летчики 240-го полка…»

В этих боях удалось наладить взаимодействие постов, оснащенных радиолокационными станциями «Редут» (поступили на вооружение в корпус в мае 1944 года), и дежурных истребителей корпуса. Отмечалось, что одна из станций сумела обеспечить работу 29 групп Ла-5 302-й истребительной авиационной дивизии и сорвать прицельное бомбометание 290 бомбардировщиков и штурмовиков противника. Среди указанных 29 групп несколько раз водил в бой свою эскадрилью и наш герой. Но по-прежнему основной формой прикрытия наземных войск оставались воздушные дежурства по заранее составленному плану, со сменой истребителей в воздухе.

Ясская операция продолжалась всего десять дней. Но это были дни, до предела наполненные боевой работой, дни победные, но тяжелые, потому что часть и сама несла тяжелые потери. Недаром К.А. Евстигнеев вспоминает, что накал воздушной битвы был столь высоким, так ощущался всеми, что командир полка даже дал команду выносить перед вылетами полковое знамя. «Делалось такое в исключительных случаях, когда складывалась настолько тяжелая обстановка в воздухе, что добиться победы в бою можно было, только рискуя жизнью. Командир полка, заместитель по политической части, начальник штаба собирались на старте, и знаменосцы выносили знамя части, ее святыню. Летчики перед вылетом на задание становились у знамени на одно колено, целовали полотнище и уходили в небо с клятвой: бить врага, не щадя жизни. Надо сказать, они были верны слову — дрались самоотверженно и непреклонно… В труднейшие моменты схватки, когда весь ты напряжен до предела и усталость дает о себе знать не только ошибкой, но порой и безразличием к себе, алое знамя выплывало из глубин памяти, напоминая о клятве, данной тобой»[36].

Кстати, вынос знамени — это древний ритуал, существующий тысячи лет. С незапамятных времен он использовался в Индии и Китае, государствах Древнего Востока. Мы знаем, с каким пиететом относились к своему орлу, венчающему штандарты, римские легионеры, помним сказания о легендарной силе французской Орифламмы. Боевые знамена поднимали дух войск перед началом сражений или в самые решающие минуты битв. Так было под Бувином и на Куликовом поле, под Грюнвальдом и Азенкуром, под Полтавой и Аустерлицем.

…5 июня 1944 года старший лейтенант К.А. Евстигнеев сбил под Яссами три неприятельских истребителя: два ФВ-190 и Me-109. В этот день не вернулся на свой аэродром из боевого вылета в район Ясс ФВ-190 Вольфганга фон Рихтгоффена — сына генерал-фельдмаршала Вольфрама фон Рихтгоффена, племянника легендарного аса Первой мировой войны Манфреда фон Рихтгоффена (80 побед). В 1944 году Вольфрам Рихтгоффен командовал 2-м воздушным флотом Германии, а в 1943-м совмещал командование 2-м и 4-м флотами. Тяжело переживая гибель сына и военное поражение Германии, плененный американцами, он умер 12 июля 1945 года.

Кожедуб, захваченный непрерывной чередой вылетов и воздушных боев, чувствовал себя прекрасно. Он в совершенстве овладел машиной, знал большинство нюансов управления. Будучи физически очень крепким человеком, с великолепным от природы вестибулярным аппаратом, он даже в самом сложном бою очень точно чувствовал предел возможностей и прочности своего самолета. Конечно, это тоже приходило с опытом — дважды или трижды он возвращался на машине с необратимыми деформациями хвоста и фюзеляжа. Повреждения эти не были прямым результатом воздействия противника, они явились следствием хотя и вынужденных, но его собственных ошибок.

В воздушных боях с разными самолетами он умел превзойти противника, используя приемы самого сложного пилотажа, навязать ему свою волю. Эта способность доставляла ему огромное удовольствие, понятное далеко не всем летчикам. Большинство из них относилось к боевой работе как к тонкому, но опасному и сложному делу. Иван же каждый раз вступал в воздушный бой с необъяснимым удовольствием, и его искренне удивляло, что кто-то им восхищается, а начальство одаривает вниманием и не скупится на награды. При этом зависти к себе других летчиков, которая часто сопутствует успеху, он никогда не замечал. Когда же его предупреждали об этом, он или не верил и смеялся, или расстраивался.