Кожедуб

11 июля 1951 года стало самым тяжелым днем во всей корейской «одиссее» Ивана Никитовича. Во-первых, в боях погибли сразу два сильных летчика дивизии (из девяти летчиков, погибших за весь период боевых действий). Во-вторых, из-за огласки факта поднятия неприятелем обломков сбитого МиГ-15 на высшем правительственном уровне Кожедуб заслужил устойчивое и заранее предвзятое нерасположение к себе некоторой части авиационного генералитета. Хотя, исходя из объективных предпосылок, вина командира корпуса и командира дивизии в этом неприятном инциденте была весьма условной. Скорее это был промах не подчиненных им «особистов».

Настроение Ивана Никитовича было подавленным. Большой, двухнедельный перерыв в письмах любимой жене в тот период далеко не случаен. Одним из немногих генералов, членов инспекции ВВС, кто нашел в себе смелость на сочувственные слова и поддержку Кожедуба, был выдающийся летчик-истребитель ветеран Испании Герой Советского Союза генерал-майор авиации Г.Н. Захаров.

21 июля 1951 года, в условиях нелетной погоды и ограниченной видимости, командир дивизии И.Н. Кожедуб поднял против группы американских самолетов десятку лучших летчиков 196-го ИАП, имевших навыки пилотирования истребителей в сложных метеоусловиях, во главе с командиром полка Е. Г. Пепеляевым. Кожедуб, используя текущие данные радиотехнической станции, умело навел невидимые ему самолеты на невидимые же за стеной сплошной плотной облачности (от 200 до 8000 метров) самолеты противника. На высотах от 8 до 12 тысяч метров состоялся бой: десятка МиГ-15 против восьмерки всепогодных реактивных истребителей Ф-94, совершавших вылет в район Северо-Восточного Китая. В результате воздушного боя были засчитаны сбитыми 7 самолетов противника: по 2 — Пепеляеву и Пупко, по 1 — Назаркину, Абакумову, Шеламонову. От северокорейской полиции пришли подтверждения на четыре упавших на землю самолета. Еще скромнее оценивает результаты того боя Е.Г. Пепеляев, считая, что тогда было сбито не более трех американских самолетов.

Ф-94 «старфайр» — хотя и двухместный, но самый легкий из всех применявшихся в Корее американских истребителей. Он был создан на базе учебно-тренировочного самолета Т-33, был прост в пилотаже, но, ввиду ограниченности внутренних баков, маневренность и скорость машины ограничивали огромные наружные топливные баки (от 570 до 873 литров каждый), подвешивавшиеся на концах крыльев этой машины.

Советские летчики заявили о сбитии всего 13 Ф-94. Самолет этот — одна из самых редких жертв на счетах советских асов.

29 июля, когда облачность немного рассеялась, американцы решились провести налет на позиции северокорейских войск. В бой с «сейбрами» в 11.06 вылетели летчики 17-го ИАП 303-й дивизии, а через 10 минут Кожедуб послал в район боя 16 МиГ-15 176-го гвардейского полка под командованием командира полка Вишнякова. После получасового боя все советские летчики вернулись на свой аэродром, доложив о четырех воздушных победах: 3 сбитых самолета было записано летчикам 17-го ИАП (2 — Шулеву и 1 — Артемченко), 1 «сейбр», сбитый с 400 метров, — гвардии капитану Крамаренко из 176-го гвардейского авиаполка.

В сентябре погода в значительной степени улучшилась, гораздо более активно стала работать и авиация. Первый крупный осенний бой состоялся 2 сентября, когда летчикам 303-й авиадивизии было записано сразу 9 сбитых «сейбров»! Тяжелые потери понесли в бою и советские летчики: были сбиты и погибли ведомые гвардии старшего лейтенанта Л.К. Щукина и гвардии капитана Д.И. Тарасова — гвардии старшие лейтенанты В.С. Акатов и С.Т. Колпиков.

Крупный бой состоялся 9 сентября, когда в воздушном сражении участвовали все пять полков двух советских дивизий во главе со вновь назначенным командиром 64-го авиакорпуса генерал-майором Г.А. Лобовым и командиром 303-й истребительной дивизии подполковником А.С. Куманичкиным.

Сражение, где с обеих сторон участвовало до 200 самолетов, представляло удивительную и захватывающую картину. Оно распалось на противостояния пар, четверок и восьмерок. Те, кто наблюдал за ним с земли, до рези в глазах вглядывались в мятущиеся тени самолетов, удивлялись тому, как вдруг ослабевает, а порой и вовсе исчезает его закрученная пружина, чтобы потом вновь сжаться и расправиться.

«Иногда управлять боем с земли было исключительно трудно, — вспоминал Кожедуб. — Казалось, что не хватает именно твоей пары, что вот ее место, вот где нужно нанести удар, может быть, даже просто показать, имитировать атаку, и бой потечет в нужном направлении. И забывались уже все данные обещания о том, что не буду летать, и, помимо воли, выстраивалась в голове логика последних земных шагов… Но сдерживающая сила моего замполита Николая Васильевича Петухова была могучей. Он словно чувствовал то, что творилось в моей душе, и порой отвлекал, а порой просто сдерживал, чуть ли не держал за рукав кителя».