Кожеед (СИ)

Они спрашивали у местных – никакой братской могилы в деревне нет. Никаких бункеров времен войны в лесу. Кладбище, да, кладбище есть. В соседней деревне им показали старый разрушенный блиндаж в лесу и оплывшие, заросшие окопы. Денис нашел ржавый кожух от ППШ и горсть гильз. Здесь когда-то проходили рубежи 23 армии. Следы войны тут были. Но никакой запертой в бункере женщины.

Они объехали так несколько деревень в округе, иногда по совсем плохой дороге. “Мерс” с трудом справлялся. Вымотались оба, уже начинало темнеть.

Денис помедлил. После очередной неудачи они стояли у “мерса”, Юрьевна достала сигарету и закурила. Денис впервые видел, что она курит.

- Похоже, он нам соврал, - сказала Юрьевна. Удивления, правда, в ее голосе не было.

- Значит, она мертва? Эта Нина?

Юрьевна кивнула.

- Думаю, да. Понимаешь, есть всего два правила. Первое: никогда не верь социопатам. Социопаты всегда врут. Кожеед нам врал, даже когда ему это было невыгодно.

- А второе?

Юрьевна подняла голову и посмотрела на Дениса.

- Никогда не делай того, о чем просит социопат. Никогда. Но, впрочем, ты сам это лучше меня знаешь.

Денис усилием воли подавил рычание. Сжал зубы.

“Из-за нее мы оказались там, в той проклятой комнате. Из-за этой чертовой суки Нины, жены долбаного урода Свечникова!” Денис понял, что ненавидит ни в чем не повинную женщину. До зубовного скрежета. Своими руками бы убил. Но сначала ее нужно найти.

- А поиски у Охотич?

- Все еще продолжаются. Как у деревни Посохи, где была его первая жертва, как он сказал. Прочесывают лес и тому подобное.

- И что?

- Ничего. Думаю, ничего и не найдут.

- Потому что она была мертва с самого начала?!

Юрьевна вздохнула.

- Денис, если ты ищешь оправдание для смерти брата – это бесполезно.

Дениса словно ударили под дых. С силой. В глазах потемнело, голова закружилась.

- Даже если бы мы нашли Нину живой, это ничего бы не изменило, - продолжала Юрьевна. - Твой брат и твои друзья мертвы. Как и врачи “скорой”. Никаких весов, взвешивающих жизни, не существует. Мол, одна жизнь весит столько, другая больше или меньше. Это просто страшная нелепая случайность, что вам встретился Кожеед. И все.

До Москвы они добрались под утро. Уже медленно светало – и утренняя летняя Москва дышала свежестью и покоем, машин совсем немного. “Нет ничего красивее Москвы, - подумал Денис внезапно. - Как я раньше этого не замечал?”

- Останови у метро, - попросил он.

Следовательница кивнула. Морщинки вокруг ее глаз показались ему нарезанными ножом для бумаги. Серо-рыжеватый от пыли “мерс” притормозил.

- Что теперь? - спросил Денис.

Светлана Юрьевна покачала головой. Коснулась его плеча, Денис отдернулся. Юрьевна вздохнула, улыбнулась ему мягко.

- Время покажет. Передавай привет отцу.

У Дениса задергалась щека. Он бросил:

- Надеюсь, я тебя больше никогда не увижу, - вылез из машины, хлопнул дверью.

Юрьевна смотрела, как он идет к метро. Упрямый. Резкий. Но такой… управляемый. Потом села в машину и поехала домой. Пора было отдохнуть.

***

Утро. Квартира Юрьевны.

Юрьевна набрала код, вошла в подъезд. Поздоровалась с консьержкой. Светлый и чистый подъезд был заставлен кадками с цветами, словно тропический сад. Если консьержку и удивил ее вид, она ничем это не показала. Элитный дом, у всех свои причуды.

Она поднялась на лифте, открыла дверь своим ключом и вошла. В коридоре стоял аромат свежесваренного кофе – значит, Полина уже встала. Она всегда варила кофе в турке.

- Полина! - позвала Юрьевна. - Полина, я дома.

- Я в душе! - крикнули из коридора.

Полина работала в банке, Юрьевна не вникала, в каком именно. Без разницы. В свои тридцать два Полина была какой-то топ. Зарплаты Полины хватило бы, чтобы платить половине районного следственного комитета. И квартира тоже на самом деле принадлежала Полине. Когда Юрьевна раньше видела российские сериалы про полицию, ее всегда забавляло, что у всех следаков в каком-нибудь Урюпинске квартиры – дизайнерские лофты, идеальные для мрачного скандинавского алкоголизма. И обязательно с черными простынями на кровати. Сколько там провинциальный следак зарабатывает в месяц? Пятнадцать тысяч? Ага-ага. Плюс еще две-три штуки в месяц отдает экспертам… А все остальное, конечно, тратит на черные простыни и элитное бухло.

Тем не менее, сейчас Юрьевна жила именно в такой квартире. В лаконичном скандинавском стиле, стекло, белый пластик, светлое дерево и масса света. И как тут без мрачного алкоголизма, скажите?

Первым делом Юрьевна вымыла руки на кухне. Достала бутылку из бара и налила виски в тяжелый стакан. Вдохнула запах. Спейсайд, двенадцать лет. Дымные нотки. Ваниль. Кожа. Дуб.

Кажется, ее начало отпускать.