Кожеед

Пальцы казались толстыми и неуклюжими, словно чужие. «Да что ж такое!», Денис с трудом удержал телефон в руках. Поднес к уху, едва не уронив.

— Папа? — сказал Денис хрипло. Прокашлялся, прочистил горло: — Папа, это я.

Полицейский на входе едва заметно повернул голову. Денис видел его размытый черный силуэт сквозь матовое стекло двери. Слушает, понял Денис.

— Папа, мне нужно тебе… сказать… — он сглотнул. «Как объяснить, что Кеши больше нет? Что его убили… что он сам себя убил?»

— Привет, поросеночек, — сказали в трубке. Голос был не отцовский. — Как твое ничего?

Дениса пронзило насквозь — словно чудовищным разрядом молнии. Затылок пробило ледяной иглой — от макушки до пальцев ног.

Комната вокруг покачнулась.

Лицо Дениса мгновенно, как от удара, изменилось. Он не видел себя, но чувствовал, что кровь отхлынула от щек. Скулы словно занемели на морозе.

— Что ты… где? — прохрипел Денис. «Где мой отец?» хотел спросить он, но в глотке пересохло.

— Пока с ним все отлично, — голос хмыкнул. — И будет так же… В общем, слушай.

И голос объяснил, чего хочет от Дениса.

* * *

Когда голос закончил, Денис стиснул зубы так, что они чуть не раскрошились.

— Хорошо, — с трудом выдавил он.

— Знаю, ты не поверишь, но я рад, что с тобой все в порядке, — продолжал ненавистный голос. — Как рука? Не болит?

Это было уже слишком. Волна пришла и снова накрыла его с головой. Денис закричал в трубку:

— Я убью тебя! Понял?! Найду и убью, урод!

Смешок. Гулкий и отдаленный.

— Я знал, что мы договоримся, — сказал голос. И Дениса пронзило ненавистью так, что нечем стало дышать. Грудь распирало от ярости и желания уничтожить эту тварь. Денис затрясло.

— Найду и убью!! — он орал так, что оглушил сам себя.

Открылась дверь. В проеме показался полицейский — здоровый «шкаф» два на два. Денис размахнулся и швырнул телефон в стену. Тот разлетелся на куски. Пластиковые осколки полетели в стороны, один больно ударил Дениса в лоб, оцарапал.

Полицейский отшатнулся. Через мгновение он спохватился — бросился к Денису. И профессионально заломил ему руки, хотя Денис и не сопротивлялся.

Вбежала медсестра. Денис на мгновение увидел ее встревоженное лицо. Пока полицейский удерживал Дениса в захвате, она быстро закатала ему рукав и вколола что-то. Тонкая боль пронзила руку. Денис провалился в красно-черную знакомую темноту, полную криков и ярости, и вспышек мертвенного электрического света.

По мере того, как успокоительное начало действовать, Денис перестал дергаться и вздрагивать. Лицо его разглаживается. Теперь по лицу текут слезы.

Он закрыл глаза. И снова увидел:

Топор взмывает вверх. На лезвии вспыхивает отблеск света.

Топор опускается.

Мерзкий звук. Мерзкий. Словно рубят плоть.

Паря в отрешенном успокоении, Денис видел снова и снова, как трейлер одного и того же фильма раз за разом. Вот отрубают топором мужскую руку. Дикий крик за кадром. На железной кровати лежит человек, девушка, ее лица не видно, к кровати подключены провода, они ведут к огромному желтому аккумулятору, разряд, треск электричества. Гладкие красивые ноги бьются в конвульсиях. Чудовищный крик. Другая девушка, сидя за столом, приставляет к голове пистолет и несколько раз нажимает на курок (пусто-пусто-пусто… щелк, щелк… и…) Беззвучная вспышка. Висок девушки бесшумно разлетается, как в замедленной съемке… летят куски черепной кости и ошметки мозга… брызги крови… Белки глаз девушки медленно заполняются темной кровью, словно чернилами…

А потом включилась нормальная скорость. И все понеслось вскачь. Девушка упала изуродованным лицом в стол… Бум!

Гулкий звук выстрела погрузил Дениса во тьму.

Глава 4–1 Заброшенная больница

От больницы, окруженной со всех сторон полицией, пожарными, мчс-никами и репортерами, валил густой серый дым. Огонь только что потушили. Пожарные машины перекрыли все подъезды, в стороне стали несколько «скорых» и полицейские джипы. Зачем-то подогнали бело-голубой автобус с «космонавтами», омоновцами, — видимо, кто-то из начальства перестраховался.

Юрьевна остановила машину, заглушила мотор, вынула ключ из замка зажигания.

Посидела некоторое время в кресле, собираясь с мыслями.

Дело Тимофея Реброва — он же Доктор Чистота, он же Белизна (некоторые газетчики писали и «Смертельная белизна», как будто просто «Белизны» было недостаточно) обросло уже фантастическими подробностями, хотя все сводилось к самым банальным вещам — Доктор Чистота просто преследовал, похищал, издевался и убивал людей. Обычное дело для нашего времени.

Причем, в отличие от многих других маньяков (того же Чикатило или Ангарского убийцы), у него не было четко установленного и определенного типажа жертвы. Доктор Чистота убивал и женщин, и мужчин, и стариков и совсем юных. И худых, и толстых. И рыжих, и брюнеток, и блондинок. В этом он был близок другому современному маньяку — Теду Банти. Пожалуй, только детей не было в этом смертельном списке — слава богу, но и то, возможно, потому что следствие еще не все знало.