Читаем Козлиная песнь полностью

Козлиная песнь

– Милая, – сказал он, – если б вы только знали, как больно иногда бывает от сознания, что ты связал свою судьбу с существом низшим, как иногда хочется прикоснуться к чему-то высшему, нежному, почувствовать биение чистого сердца. С моей женой – и не могу поговорить о том, что составляет существо моей жизни. Тяжело чувствовать, что твое сердце заперто на ключ, что она холодна к тому, что тебя интересует. Она совсем не понимает всего значения открытия гробницы Тутанхамона. Между тем я был в свое время в Египте, и меня гробница этого новатора очень интересует. И Арктикой она совершенно не интересуется.

– Вы были в Египте и на полюсе были? Не участник ли вы экспедиции на «Малыгине»? – спросила девушка оживленно.

– И не только в Египте, – ответил Жулонбин. Жулонбин расстегнул пальто, девушка увидела значок участника арктических экспедиций. – Я и на острове Формозе был. Если б вы знали, какие у вас глаза. Я таких глаз еще нигде не встречал. Такие глаза можно встретить только раз в жизни. А ну-ка, посмотрите на меня еще раз. Нет, не так, так как вы за минуту до этого смотрели. Вот спасибо! Нет, вы некрасивы, но в вас есть какое-то очарование. И хорошо, что некрасивы, когда видишь красивую женщину, всегда подозреваешь, что она глупая, – продолжал Жулонбин задушевным голосом. – Боже мой, но в чем же скрыто ваше очарование, скажите, вы ведь мужчинам очень нравитесь?

Незнакомка сидела на скамейке. Никто до сих пор так не говорил с ней. Она была благодарна незнакомому человеку за его слова, за его веру в то, что она мужчинам очень нравится.

Она оживилась и ласково посмотрела на Жулонбина. Жулонбин, как бы невзначай, взял ее руку, повернул ладонью вверх и стал рассматривать.

– Какая у вас славная рука, – сказал он. – Нет, нет, не говорите! Я сам узнаю, кто вы. Обладательница такой руки должна быть счастливой, между тем вы…

Жулонбин не отпускал руку девушки.

О чем только не беседовали они в этот вечер. Девушка рассказала Жулонбину свою жизнь.

– Как вас зовут?

– Таня.

– А меня Присоборов, Михаил, но зовите меня просто Мишей.

Расстались друзьями. Условились опять завтра здесь же встретиться.

Но нет, Жулонбин проводил ее домой, долго беседовали они у ворот. Жулонбин выразил желание посмотреть, как она живет.

– Нет, нет, сегодня же, – и настоял на этом.

– Ох, не надо, – сказала девушка, – неужели вы только за этим пришли сюда.

Рано утром ушел Жулонбин. Он взял на память пучок волос, носовой платок и чулок девушки.

На следующий день тщетно ждала Присоборова девушка на скамейке.

Как-то она встретила Присоборова на улице. Но он даже не посмотрел на нее. Он шел с Завитковым и о чем-то с жаром рассказывал. Жулонбин рассказывал о своем последнем любовном приключении.

Жулонбин стоял и беседовал с буфетчицей. Доставая деньги, он расстегнул пальто. На секунду блеснул орден Красного Знамени.

– Вот уже пятый раз я беседую с вами, а только сегодня узнал, что вас зовут Полиной.

– Не Полиной, – прервал пожилой ехидный покупатель, – а, должно быть, Прасковьей.

Жулонбин подождал. Покупатель выпил кружку пива и ушел.

– Меня зовут Аркадий Трифонов, – сказал Жулонбин, – будемте знакомы. Отчего вы здесь работаете, отчего бы вам не поступить в Октябрьскую гостиницу. У меня там знакомый метрдотель.

Покупателей в кафе не было. Когда Жулонбин хотел заплатить за пиво, та уговорила его не платить.

Жулонбин вышел на улицу, оглянулся. Вся устремившись вперед, она махала ему рукой.

Виталий Носков – он же Жулонбин – шел к отставной хористке. Там его должны были хорошо накормить. Там можно было поговорить о любви. Хористка встретила его сильно напудренная. Она бросилась к нему навстречу. Это была ее последняя любовь. Она чувствовала, что скоро ей будет уж не удержать Носкова.

Она долго прощалась с Носковым. С глубокой нежностью она целовала его глаза, его шею. Вышла на лестницу и смотрела, как спускается дорогое для нее существо.

Виталий уходил, унося деньги, полученные в долг. У любящих должно быть все общее. Он не мог отказом оскорбить женщину, страшно его любившую.

Долго смотрела хористка из окна, но Виталий не обернулся. Она достала бинокль и следила, следила за дорогой фигурой. Нет, не оглянулся.