Козлёнок Алёнушка

Автомобиль остановился. Экономка засунула голову в открывшееся окно, постояла некоторое время в таком положении, потом отошла. Меня же почему-то охватило беспокойство. Что не так с автомобилем? Я вынула телефон и успела сделать несколько снимков до того, как Бронислава перестала общаться с шофером. Представитель импортного автопрома подал назад, ворота закрылись.

– Ох уж эти рабочие! – в сердцах воскликнула экономка, возвращаясь ко мне. – Сто раз говорено: «Ваш въезд дальше». Так нет! Норовят в хозяйские ворота впереться. Это сантехник! С ума с ним сойдешь!

Чем дольше Бронислава гневалась, тем сильнее становилось мое недоумение: почему ситуация кажется мне странной? Участок большой, неудивительно, что сделали въезд для обслуги. Машины служащих не ставят на хозяйской парковке, они не должны портить вид своими старыми капотами. Ничего странного в поведении Брониславы нет. Что же не так? Никак не пойму.

Покинув участок Лебедева, я проехала по улице до конца, убедилась, что забор владений Федора тянется вплоть до леса, увидела ту самую старую грязную иномарку, сделала еще пару снимков, развернулась и направилась в офис. По дороге в Москву я отправила снимок Майорову. Ответ прилетел быстро. «Ниссан Альмера». Недорогой автомобиль и не древний. Выпуск позапрошлого года. Просто он очень грязный, поэтому так выглядит. Владельца легко определить по номеру. Авто зарегистрировано на Федора Лебедева».

Весь путь до офиса я думала об этой машине, вошла в кабинет, увидела Майорова, Степана и воскликнула:

– Бронислава Самойловна – отпетая врунья. Если сантехник ошибся воротами, попытался зарулить в те, что предназначены для хозяев, то каким образом он их открыл? Они же подчиняются пульту. Возможно, постоянному мастеру выдали пульт, но ведь не от хозяйского же въезда! Вот что меня удивило, когда я наблюдала за попыткой чумазой тачки вкатиться на территорию. Странна и реакция экономки. Ну, перепутал мужик ворота! И что? По словам Брониславы, владельца нет дома, зачем так переживать? Бросаться наперерез автомобилю, кричать, размахивать руками? И третья странность. Все стекла, кроме лобового, у тачки затонированы. Сейчас это запрещено, если только у шофера нет документа, который по каким-то причинам разрешает затемнение. Окно, в которое смотрит водитель, прозрачное, но разглядеть лицо человека за рулем мне не удалось. На нем была бейсболка, надвинутая на лоб, и темные очки. Кто так старательно скрывает свою личность? Федя? Он сам пользуется машиной? Сам купил особняк? Или разрешил кому-то оформить его на свое имя?

Я села напротив Филиппа и продолжила:

– Коттеджный поселок «Река счастья» охраняется плохо. На въезде, правда, есть шлагбаум. Но он сразу поднялся, когда подкатил мой автомобиль. Никто не спросил кто, к кому едет, и пропуск у них заказывать не надо. Дома там не особенно дорогие, не как на Рублевке или в начале Новорижского шоссе. Обычные коттеджи. Правда, все их разглядеть невозможно. «Река счастья» расположена в лесу, некоторые постройки со всех сторон окружены деревьями. Дом Лебедева добротный, но не шикарный, типовой проект, облицован кирпичом. Участок тоже не поразил красотой дизайна. Правда, сейчас начало апреля, еще нет пышных цветов, но дорожка, по которой я шла, покрыта простой плиткой. Вот по периметру забора растут туи, сама изгородь сплошная, калитка и ворота тоже не решетчатые, любопытному взгляду не проникнуть в сад.

– Всем привет, – сказал Мирон, открыв дверь. – Я побывал в чудесном месте, где пахнет пылью и мышами. Пообщался с человеком восемнадцатого века, не вся его речь мне была понятна. Армяк, повой, ярыжка…

– Первое – мужская верхняя одежда, чаще всего из сукна, второе – головой убор замужней женщины, а третье – пьяница, – перевела я все слова на современный язык.

– Компьютер он именует «чертов телевизор», – хихикнул Мирон, – прогрессивный дядька – знает, что такое телик!

Филипп молча открыл папку, которую Кротов положил на стол, и углубился в чтение.

– Хотите кофе? – спросила я.

– Да, – обрадовался Мирон, – и покрепче.

– Интересно! – воскликнул Филипп. – Светлана Вересова не родная дочь своих родителей. Ее, только что появившуюся на свет, подбросили в подъезд. Там девочку нашел Владимир Вересов, он с супругой Варварой Егоровной жил на первом этаже. Мужчина увидел на подоконнике сверток, из простого любопытства посмотрел, что в нем, и обнаружил крошечного ребенка. У них с женой детей не было, пара усыновила найденку. Кто биологические родители малышки, установить не удалось.

Майоров включил ноутбук.

– Когда Светлане исполнилось шестнадцать, отец потерял работу, заболел и умер. Вдова начала пить, вести асоциальный образ жизни.

– Лена то же самое говорила, – вспомнила я, – если верить Диванковой, приемная мать Светы стала зарабатывать проституцией и выгнала Свету из дома, когда к той начал приставать кто-то из клиентов. Остается удивляться, почему Вересовы удочерили подкидыша?

– Ну, неприятности-то стартовали, когда умер Владимир, – напомнил Майоров, – пока он содержал семью, все хорошо шло.