Козьма Прутков

А князь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.

Тургенев, ныне поседелый,

Нам это, взвизгивая смело,
В задорной юности читал [310].

Тем временем пушкинские «музы и хариты» до того «достали» Толстого, что он обращается к ним еще раз.

ОТВЕТ

С тоской невольной, с восхищеньем
Я перечитываю вас
И восклицаю с нетерпеньем:
Пора! В Москву, в Москву сейчас!
Здесь город чопорный, унылый,
Здесь речи — лед, сердца — гранит;
Здесь нет ни ветрености милой,
Ни муз, ни Пресни, ни харит.

Когда бы не было тут Пресни,

От муз с харитами хоть тресни [311].

И, наконец, достойное — совершенно в духе Козьмы Пруткова — продолжение классических пушкинских строк об античной деве, во взаимодействие с которой вступает начальник царскосельского дворцового управления Яков Васильевич Захаржевский.

ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ СТАТУЯ

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой:
Дева над вечной струей вечно печальна сидит.

Чуда не вижу я тут. Генерал-лейтенант Захаржевский,

В урне той дно просверлив, воду провел чрез нее [312].

На кого эта пародия? На романтиков?.. Нет, скорее на материалистов.

И еще одно впечатление, о котором Толстой рассказал в письме Софье Андреевне: «<…> Я лег и стал читать „Онегина“. <…> Многие страницы были давно мне знакомы, но в этот раз они мне так понравились, что я невольно сказал несколько раз: „Как прекрасно! как хорошо!“ <…> А когда я дошел до описания зимы в деревне, у меня брызнули слезы из глаз. <…>

Мои так часто льющиеся слезы, может быть, слабость с моей стороны, и с другими это бывает лишь в минуты экзальтации, больших возбуждений, в минуты апогеи любви и т. д., — но что же мне делать, если всякая минута моей жизни проходит в экзальтации и апогее!» [313]

Напрасно думать, что экзальтация требуется лишь для «высокой поэзии». Берусь утверждать, что при всей своей жанровой легкости сочинения Козьмы Пруткова тоже требовали от Толстого и его братьев определенной экзальтации — как любое оригинальное творчество. Соавторы настраивались на прутков-скую волну, им предстояло возбуждать в себе душевный подъем чиновника-сочинителя, будь то создание афоризмов, опись армейских нравов или пародии на государственные проекты.

Глава девятая ОПУСЫ АФОРИСТИЧЕСКИЕ, ЦЕРЕМОНИАЛЬНЫЕ И ГОСУДАРСТВЕННЫЕ

Три дела, однажды начавши, трудно кончить:

а) вкушать хорошую пищу;
б) беседовать с возвратившимся из похода другом и
в) чесать, где чешется.

Мысли и афоризмы

Гражданские афоризмы

Смотри в корень!

Самым знаменитым разделом творчества Козьмы Пруткова, прославившим его без преувеличения на века, стали мысли и афоризмы.

Именно здесь, в форме кратких изречений, его пародийность и потешный алогизм воплотились со всей лаконичной полнотой. 160 основных и 102 дополнительных афоризма составили золотой фонд прутковской мысли. Первая их часть была напечатана в «Современнике» (№ 2, 6) в 1854 году, а затем последовали публикации в «Искре» (№ 26, 28) в 1860 году. Многие изречения впервые увидели свет лишь в собрании сочинений 1884 года.