Читаем Козьма Прутков полностью

Козьма Прутков

Под «парнасской конюшней» Мятлев имеет в виду нескольких дам — вдохновительниц его поэзии. То есть в роли муз у него были «лошадки в упряжке». Бывшую «четверню» он заменяет на «пару»: Наталью Николаевну Пушкину («полотняную даму», наследницу родового имения Полотняный Завод) и Смирнову-Россет. Отсюда и стихи, посвященные Александре Осиповне.

НЕЧТО О НЕКОТОРОЙ ДАМЕ ИЗ ВОРОНЫХ

Вороненькую дамочку,Что музой у меня,Поставил бы я в рамочкуИ целые три дняСмотрел бы всё, поглядывалИ к сладостным стихамВсё рифмы бы прикладывалЯ про мою мадам.Она школьно-манерная,Бьен елеве, умна,Своим девуарам верная,Емабильна, скромна.На фортах вы послушайте —Ке се ке са ле Фильд!Ее дине покушайте —Ке се ке ле Ротшильд!Хозяйка презатейная,Дворецкий есть Франсуа,И челядь есть ливрейная,А сервитер — се муа!Притом она красавица,Я ею опьянелИ, как мертвецкий пьяница,Всё только бы смотрел,Как в небе звезды ясные,Глаза ее горят,И штучки преопасныеДля сердца говорят…Нет, право бы, я в рамочкуПостановил сейчасВороненькую дамочкуИ не спускал бы глаз[29].

Наш перевод «французской» части стихотворения выглядит так:

…Она школьно-манерная,Воспитанна, умна,Обязанностям верная,Любезна и скромна.На фортах вы послушайте —Вот что такое Фильд!Обед ее покушайте —Такой бы дал Ротшильд!Хозяйка презатейная,Дворецкий ФрансуаИ челядь есть ливрейная,А я — ее слуга!

(Здесь «форты» — фортепьяно. Смирнова-Россет сочиняла фортепьянные пьесы. Фильд — ирландский пианист и композитор, живший в России, автор романтических элегий.)

В письме В. А. Жуковскому от 26 марта 1833 года П. А. Вяземский спрашивает: «А не поговорить ли о словесности, то есть о поэзии, например, о нашей с Пушкиным и Мятлевым, который в этом случае был notre chef d’ecole (шефом нашей забавы. — А. С.)?» Дело в том, что Пушкин с Вяземским и Мятлевым захотели сочинить шуточное «Помятование» — поупражняться в рифмовке имен и фамилий. О том, как создавалась такая коллективная «перепись», вспоминает в «Автобиографии» А. О. Смирнова-Россет — душа этой веселой и, не побоимся сказать, гениальной компании:

«Гоголь давал своим героям имена всё вздорные и бессмысленные, как в наших водевилях. Он всегда читал в „Инвалиде“ статью о приезжающих и отъезжающих». (Привычку листать по утрам газету Гоголь, по-видимому, перенял у петербургских бар. — А. С.)[30] Это он научил Пушкина и Мятлева вычитывать в «Инвалиде», когда они писали памятки. У них уже была довольно длинная рацея:

Михаил Михайловича СперанскогоИ почт-директора Ермоланского,Апраксина Степана,Большого болвана,И князя Вяземского Петра,Почти пьяного с утра.

Они давно искали рифм для Юсупова. Мятлев вбежал рано утром с восторгом: «Нашел, нашел»:

Князя Бориса ЮсуповаИ полковника Арапупова![31]

Именно к этому времени, к 1833 году, относится стихотворение Пушкина «Сват Иван, как пить мы станем…», предположительно обращенное к Ивану Петровичу Мятлеву.