Козни качка (ЛП)

Тем не менее, я хихикаю, прислушиваясь к шуткам, доносящимся до меня с тротуара. Девушки достаточно громкие, я слышу их прежде, чем вижу — болтают и смеются, заявления эхом разносятся по очень тихой улице, обычная активность в выходные была перенесена в другое место.

Сегодня здесь нет никакой вечеринки.

Девушки пришли раньше обычного, целеустремленно топая по улице на каблуках, окутанные темнотой, пока их не освещают первые уличные фонари.

Их пятеро, и все они вульгарно одеты.

Поправка: все, кроме одной. Одна из них выделяется в толпе обтягивающих платьев и высоких каблуков. Только одна из них не сильно накрашена; все, кроме одной, топают на высоких каблуках, решительно стуча по бетону.

Скарлетт привлекает мое внимание своими черно-белыми кроссовками, толстым зимним пальто, черными леггинсами и сумкой, перекинутой через плечо.

Кто бы, блядь, мог подумать?

Я выпрямляюсь при виде этой сумки, гадая, что там внутри, мой желудок так же заинтересован, как и мои глаза. Я знаю, что это еда, потому что она чертовски милая, и я взволнован. От предвкушения у меня внутри урчит.

Узнаваемый смех Скарлетт раздается во второй раз, беззастенчивый и дрейфующий вверх по кварталу к дому, заставляя меня улыбнуться. Заставляя с тревогой отряхивать ладони.

Слишком много нервной энергии, размышляю я, отмахиваясь от своих действий. Я пропустил утреннюю пробежку, вот и все. Ничего другого.

Сто футов.

Восемьдесят.

Еще тридцать.

Давай, давай.

Я подпрыгиваю на цыпочках, засунув руки в карманы джинсов.

Десять футов.

Пять.

Ее волосы собраны в два пучка на макушке, и когда они становятся еще ближе, вижу меховые наушники, натянутые на ее уши. Они черные, тонкий мех слегка задевает ее щеки.

Пучки и наушники? Чертовски очаровательное сочетание.

Я мог бы ее съесть.

Моя улыбка становится шире — Скарлетт одета для поездки за Полярный круг, явно не заботясь о том, что кто-то думает о ней, останавливаясь позади своих друзей, когда наши глаза, наконец, встречаются. Она останавливается на краю двора, так, что ее кроссовки располагаются на краю дорожки, и поднимает сумку выше на плечо.

Скарлетт подпирает её бедрами и смотрит в ответ.

Шевелит бровями.

Мои руки выходят из спячки, когда я наклоняюсь вперед, чтобы опереться ими о перила.

Одна из ее подруг хихикает, пронзительно и слишком восторженно.

— Ты теперь официальный комитет по встрече?

— Что-то в этом роде.

Все, включая Скарлетт, обращают свое внимание на дом позади меня, очевидное замешательство падает на их лица, как болельщики делают волну на трибунах на бейсбольном матче. И это неудивительно — свет внутри выключен, жутковато тихо, и никого нет дома.

— А где все остальные? — спрашивает одна из блондинок, прикусывая ярко-розовую нижнюю губу. — Почему в доме так темно?

Я поднимаю свои ладони.

— Сегодня никакой вечеринки.

Следуют протесты разочарования.

— Но мы прошли весь этот путь пешком…

— …и мои ноги уже убивают меня…

Я перебиваю их обоих.

— Вечеринка перенесена в Лямбда-Хаус, леди. Ночь еще не кончилась.

Кто-то прочищает горло. Еще одна получает толчок в спину, спотыкаясь на несколько футов вперед.

— Ты придешь сегодня вечером, Роуди? — выпаливает красивая латиноамериканка, не в силах остановиться. — Ты можешь пойти с нами.

Я смотрю вниз на Скарлетт, чтобы оценить ее реакцию, наши глаза встречаются над четырьмя идеально причесанными головами. Мы молча смотрим друг на друга, и в этом свете я не могу сказать, о чем она думает.

— Да. Я пойду с вами.

Я говорю себе, что делаю это только из рыцарских побуждений и потому, что между точкой А и точкой Б может произойти все, что угодно, независимо от системы безопасности в греческом ряду. Но, по правде говоря, я не живу в бейсбольном доме, и у меня нет причин слоняться на крыльце.

Я не утруждаю себя проверкой, заперта ли дверь за моей спиной, выключен ли свет и сидит ли кто-нибудь внутри.

Вместо этого я спустился по лестнице к Скарлетт, игриво толкнув ее плечом, от соприкосновения наших тел у меня в животе все перевернулось, несмотря на тяжелые куртки, разделяющие нашу кожу.

Я дрожу и, очевидно, должен проверить себя, потому что это дерьмо с ней становится таким чертовски странным.

Стряхнув с себя эту чертову электрическую искру, я помогаю группе свернуть влево, вниз по дорожке к греческому ряду. Большие освещенные дома маячат на переднем плане; музыка такая громкая, что басы можно услышать за несколько кварталов. Отсюда я вижу, как люди выходят на лужайку перед домом Лямбды, и у меня возникает сильное желание вернуться домой.

— Спасибо, что ждал нас сегодня вечером, — наконец говорит Скарлетт, и ее друзья с новообретенной настойчивостью вышагивают в нескольких футах перед нами.

Не их — тебя.

Я ждал тебя.

Мне не нужно было этого делать, но я хотел. Скарлетт добралась бы туда, увидела бы, что никакой вечеринки не было, и в течение нескольких минут поняла, где были все через силу социальных сетей, как и все остальные сегодня вечером, когда они пришли.

— Я знаю, что не должен был этого делать.