Козни колдуна Гунналуга

Лошади стояли в задних рядах, передний ряд занимали боевые лоси. Свеи как раз собрались вроде бы выставить строй, чтобы встретить нападавших с моря с мечами в руках, хотя сами были без доспехов и щитов, но тут в спину им ударили лоси, сразу сминая, не давая строю не только сомкнуться, но и обернуться.

Стрельцам работы больше не предвиделось, и луки быстро ушли в налучья, а в руках появились блеснувшие красным светом костров мечи. И сразу же красные отблески потемнели, не сменив цвет, но перестали блестеть, потому что клинки окрасились кровью. Это был не бой, а, как и предполагал Овсень, побоище, шведы метались в поисках спасения, но вместо спасения находили удары, и на берегу кончилось все быстро. Только в кустах порой слышался треск. Там конники отлавливали и добивали сбежавших врагов.

Овсень загодя выделил пятерых вдумчивых, не склонных к горячке воев, приказав им захватить пленников. Пленников, связанных одной веревкой, тут же, как только сам Овсень уложил топор на рога Улича, привели и посадили под охраной между костром и лесом. А к костру, разведенному свеями, как оказалось, для славян, подошли сотник Большака с Ансгаром, убирающие свои мечи в ножны. Большака во время атаки руководил действиями на берегу, а Ансгар захватывал и сразу обыскивал драккары, надеясь найти там своего дядюшку ярла Фраварада. Но поиски успехом не увенчались, что юношу слегка расстроило.

— Как меч Кьотви, — спросил юного конунга десятник Велемир, — слушается он тебя в бою против свеев?

— Он кажется мне продолжением моей руки, — сказал Ансгар. — Правда, я и ударить-то больше пяти раз не успел.

— Зато каждый удар был смертельным. Хвалю такого воя, — заметил сотник Большака, успевший смять не только первый ряд шведов, встретивших его на берегу, но и посмотреть, что делается на драккарах. — Слышал я, что нелюди называют тебя Ансгаром Разящим. Согласен! Прозвище соответствует твоей руке. Когда-нибудь я позову тебя, конунг, в трудный набег, где нам такая рука понадобится.

— Многие вообще ни разу ударить не смогли, — улыбнулся Овсень. — Так быстро все кончилось. На всех свеев явно не хватило. И надо обладать действительно быстрой рукой, чтобы успеть ударить пять раз.

— Надо было торопиться. Спасибо тебе, Овсень, и тебе, руянин, тоже за добрые слова… — серьезно ответил Ансгар. — Кстати, я готов прямо сейчас предложить тебе плату за твой нынешний поход.

— Плату? — переспросил сотник уже с повышенным интересом. — Я не откажусь. Я никогда не отказываюсь от платы. Главное, чтобы плата была справедливой.

— На центральном драккаре сундук с серебром. Два сильных бойца охраняли его. Единственные, кто был здесь в доспехах. Правда, их доспехи не смогли защитить их от меча Кьотви. Для его клинка сталь не прочнее кожаного панциря. И сундук воины сохранить не смогли. Сейчас его охраняет мой кормчий Титмар…

— Все законно, — согласился Большака. — Трофей принадлежит захватившему его. Ты захватил сундук, он твой, и ты имеешь право мне заплатить. Я согласен.

— Вот все и уладилось. — Овсень только сейчас спустился с седла и погладил по широкой морде Улича, который, как всегда, проявил себя в бою отменно и успел нанести несколько ударов передними копытами в то время, когда сам сотник только один раз опустил свой топор на чью-то голову. — Ты, как я понимаю, не нашел ярла Фраварада?

— Нет, на драккарах его не было.

— Тогда нужно допросить пленных, — кивнул сотник на связанных людей. — Ты лучше их язык знаешь, сам и допрашивай…

Овсень уже видел, что пленники не желали отвечать на вопросы славян. Вернее, отвечали что-то, но на свейском языке. Но в этот раз им уйти от допроса уже не удастся, потому что есть кому спросить у них и есть кому ответы выслушать.

Ансгар, горя желанием как можно быстрее получить информацию, торопливо вскочил и отыскал взглядом пленников. И сразу направился к ним…

* * *

Овсень вместе с Большакой осматривали захваченные драккары, которые намеревались сжечь, когда к ним вернулся от костра юный конунг. Лицо Ансгара не обещало добрых вестей.

— Быстро ты поговорил с земляками, — заметил Овсень. — Сказали что-то интересное?

— Сказали, — ответил конунг. — Очень интересное. Сказали, что обратной дороги у нас нет. Мы своим нападением объявили войну, можно сказать, целой половине Швеции. Может быть, даже самой сильной половине.

— Давно я собирался это сделать, — хладнокровно и почти равнодушно пробасил Большака, ничуть не смутившись такими пугающими словами. — Только никак подходящую ватажку набрать не мог. То один из стоящих в походе, то другой, то я куда-то отправлюсь. А свеев пощипать очень хотелось бы. А чем ты, конунг, недоволен?