Козни колдуна Гунналуга

Нож придал направлению мыслей злорадный характер. Пусть волкодлачка и способствовала гибели Снорри и тем отомстила Торольфу, но ее собственная судьба тоже уже решена. И Гунналуг никогда не отдаст Всеведе этот нож. Только от мысли о мести — не отдаст, потому что не любит, когда ему мстят. Если мстят Торольфу, значит, мстят и ему. Пообещать нож взамен седьмой скрижали Гунналуг может. Но отдавать не будет. Или даже совсем по-другому сделает. Просто прикажет кузнецу отковать точно такой же и вырезать рукоятку. И отдаст тот, поддельный, который не сможет ничего изменить в судьбе оборотня. А связь с длинноруким мужчиной, которого птица, принесшая весть о гибели Великана, назвала, кажется, сотником русов Овсенем, в этом треугольнике все равно не просматривалась. Нужно было искать дальше.

И Гунналуг, не касаясь магического огненного треугольника руками, тем не менее выставил на расстоянии обе ладони, словно бы стал поворачивать против движения часовой стрелки другой, невидимый внешний треугольник, читая одновременно темпоральное[21] заклинание, и внутренний огненный треугольник тоже повернулся. И представшая глазам колдуна картина все поставила на свои места. Он увидел деревянный дом, которого уже нет, тот дом, что сгорел, дом, где жила Всеведа с семьей. Вся семья, кроме младшей дочери, была в сборе. И провожала отправляющегося куда-то человека на лосе. Значит, сотник Овсень есть муж Всеведы и плывет вместе с Ансгаром за своей женой и дочерью. Это была новость не из приятных, и даже опасная новость, но со степенью опасности следовало еще разобраться, чтобы правильно ей противостоять. И, как чувствовал Гунналуг, имелась какая-то связь между угрозой самому колдуну со стороны этого Овсеня и угрозой Дому Синего Ворона, идущей от еще далеких пока драккаров. Связь была, но она пока не просматривалась в деталях. Первой допустимой мыслью была возможность соединения Овсеня с людьми на драккарах. И эта мысль, пусть и не самая приятная, все же удовлетворила Гунналуга.

Не погасив второй треугольник, он вернулся к первому, где рассматривал Ансгара. Но теперь уже смотрел не на молодого конунга, а на сотника Овсеня. Смотрел внимательно, стараясь вникнуть в суть этого человека и понять его. Но эта задача оказалась колдуну не по силам. Или сотник Овсень мыслил недоступными для Гунналуга категориями, или просто сам Гунналуг действительно ослабел сильнее, чем предполагал, и не мог сосредоточиться, сконцентрироваться на этой личности. Впрочем, долго концентрироваться ему не пришлось, потому что сбоку в магический огненный треугольник вошла сначала волкодлачка, показав, что дочь находится с отцом, и, возможно, отец знает, что произошло с дочерью, и желает предъявить счет Гунналугу. А следом за волкодлачкой колдун рассмотрел какое-то мелкое непонятное существо, человечка, похожего на ребенка, но явно уже взрослого и даже бородатого. Человечек этот даже на ладье таскал на плече большой мешок с каким-то добром. Ничего подобного среди людей колдун раньше не встречал, но не это заставило Гунналуга напрячься.

Гунналуг почувствовал нить, тугую, напряженную астральную нить…

Ту самую нить, что постоянно тянула из него силы и держала его в напряжении. Настолько сильно тянула, что колдун посылал по ней заговоры порчи, чтобы избавиться от высасывания сил, и получил при этом встречный удар, чуть не сваливший его. А оказывается, дело было не в самом уродце, дело было в том, что маленький уродец был тесно связан с седьмой скрижалью, и именно он мелькал в видениях, когда Гунналуг пытался потянуть за нить. Как-то раньше эта нить и седьмая скрижаль не совмещались в сознании колдуна. Они отдельно существовали. А оказалось, что это одно целое. В этом теперь уже можно было не сомневаться. А Гунналуг-то искал его, столько энергии тратил, пытаясь через нить нащупать место, которое вытягивает его силы. Уродец несомненно был связан с седьмой скрижалью, и связан плотно и прочно. Конечно, он сам не мог быть колдуном. Слишком ничтожный вид он имеет, чтобы владеть могуществом и властью. Могущество и власть самостоятельно, никакое живое существо не спрашивая, формируют его характер и внешний вид, и даже взгляд формируют. Гунналуг видел многих магов и колдунов и с уверенностью мог сказать, что маленький человечек не имеет к ним никакого отношения. Он не могучий и не властный. Но отношение к седьмой гиперборейской скрижали имеет, и это сомнению не подлежит.

Гунналуг, читая заклинание, повернул и первый магический огненный треугольник, как он поворачивал второй, против движения часовой стрелки. Убрал из него и молодого конунга Ансгара вместе с уже не интересующим колдуна мечом, и длиннорукого сотника русов Овсеня, сейчас не так и нужного в сравнении с тем, что удалось найти случайно, хотя Гунналуг лучше других знал, что случайностей в мире не бывает, и все события взаимосвязаны. Убрал и волкодлачку, и воинов, стоящих на палубе ладьи, и оставил лишь одного маленького уродца, переместив его по связи со скрижалью в давний момент.

И увидел…