Козулька

— Ты рукавицы дома забыла? — спросил Руслан и без предупреждения взял Яну за руку. Он грел ее пальцы, хотя его рука тоже была красной и замерзшей. Блестящие шары отсвечивались в окнах на другой стороне улицы. Утомительные подмигивающие гирлянды в сияющих бутиках вдоль всего тротуара сливались в одну карусель. Прохожие шли медленно, улыбаясь друг другу и тем, кто шел навстречу. Янка тоже улыбалась. Она выдернула наконец руки у Руслана, засунула их поглубже в пальто, запихнула нос в белый шарф и улыбалась сама себе, согреваясь дыханием. Мороз все равно пробирался к лицу, строил ледяные стены на внутренней стороне шарфа. Ресницы слипались от инея. И от этого мир становился радужно-новогодним.

В колонках городского радио на всю улицу играло что-то праздничное и иностранное. Краевая библиотека возвышалась над светящимися надписями и уходила вершиной в темноту, будто напоминая о том, что учебный год, несмотря на мартовский холод, еще продолжается. И нет ему конца.

Янка очень любила их маленький центр города. Исторические четырехэтажные дома были раскрашены в разные цвета, балконы обрамлены лепниной восемнадцатого века. Надо было просто поднять голову и заметить их красоту. Самый красивый город на земле. Кто-то считал их городок маленьким. Кто-то говорил о том, что он разросся за последние пять лет и превратился в настоящую краевую столицу. Яна всегда чувствовала, что ее родной город, за пределы которого она еще никогда не выезжала, — затерян среди бесконечных гор со снежными пиками. Его окружает тайга, вьющиеся среди гор реки. Будто и не было самолетов, поездов, соединяющих их город с остальным миром. Земля Санникова.

Занятые горожане, конечно, мало интересовались архитектурой своего города. Несколько тысяч людей ежедневно пробегали по улицам мимо памятников двухсотлетней давности, проходили по своим делам, на работу, в офисы. Да и неловко было даже разглядывать эти фигурки ангелов, богатырей и витиеватые грозди винограда, когда все спешат по своим делам, сбивая с ног зазевавшегося пешехода. Если кто-то остановился и посмотрел наверх, значит, он — деревенщина из области или иностранец. Таких обычно гордо обходили и бежали дальше.

— Как холодно, Руслан… — пробормотала Янка. Ей было грустно. Она заставляла себя улыбаться Руслану, но чувствовала себя не в своей тарелке. Как будто она шла по чужой дороге с чужим ей человеком. Если бы здесь был Дима… — А до филармонии еще час топать по центральному мосту и центру… Мне бы сейчас укутаться в одеяло, теплое-теплое…

— Да, в одеяло с крокодиловой кожей…

— На оленьем пуху…

— С оленьими рогами, пантами…

Янка глухо засмеялась и толкнула Руслана плечом. Снег валил хлопьями, город расцветал перед ночной жизнью. Янка вздрогнула от затянувшегося молчания и этого странного чужого ощущения.

— Что ты сейчас читаешь?

— Блока. ПСС.

— Чего? — И почему Руслан на элементарный вопрос не может по-человечески ответить?

— Полное собрание сочинений. Я не понимаю, как такой умный человек мог жениться на этой… Любови Дмитриевне Менделеевой.

— Обычно такие вопросы себе задают девочки! — Янка засмеялась. — Она так похожа на своего отца. Волосы темные, глаза… Кстати! — Янка даже подпрыгнула от неожиданной мысли. — Тебе не кажется, что она похожа на нашего Ильдара Романовича?

Руслан поморщился. Ему не нравилось, когда кто-то другой делал гениальные открытия вместо него. А Яна продолжала:

— Менделеев из Тобольска! Ильдар Романович тоже из Тобольска! А кто жил в Тобольске? Татары. Вот тебе и вывод, почему Любовь Дмитриевна Менделеева тоже похожа на Ильдара Романовича. Не удивлюсь, если они дальние родственники. А интересно было бы их родословные сравнить.

— Тебе своих занятий не хватает? — проворчал Руслан.

— Как круто! Мне хочется сделать что-нибудь глупое… Например, закричать. Можно?

— Давай. — Руслан засмеялся.

— Я ВСЕХ ЛЮБЛЮ!!!

Люди обернулись, кто-то покрутил пальцем, одна женщина сказала грубо: «Дура тупая».

— Ты чего кричишь, как лосиха во время весеннего гона! — Руслан все еще смеялся.

— Я не виновата, мне весело!

— А, ну да, конечно, весна ведь…

— Глупый! Ты знаешь, когда я дома нахожусь, то так себе нравлюсь! Так нравлюсь! Такая красивая! А как прихожу в школу, взгляну в зеркало — так такая страшная, даже хочется спрятаться в капюшон и исчезнуть. И платье это глупое.

— Ян, так ты не ходи мимо зеркал!

— Да ты знаешь, не получается… там везде в школе зеркала! Идешь по коридору, а там все стены в зеркалах! И в кабинетах! Перед каждой партой! И даже в туалете зеркала!

— Мне бы твои проблемы…

Яна поняла, что несет чушь, и замолчала. Ей иногда казалось, что Руслан любит слушать только себя.

Они дошли до филармонии. Мама, замерзшая, обняла Яну, дала по бесцветному билету, и они зашли в тепло. В антракт, схватив Янку за руку, Руслан потянул ее к какой-то двери, оставив маму одну. После третьего звонка Руслан сказал:

— Больше туда не пойдем.

— А мама? — Янке стало стыдно. Хотелось вернуться обратно и дослушать Моцарта до конца.