Козырь рода Магади

— Шанкара, я прошу у тебя прощения, — тихо сказал, наконец, Санджай. — Мое поведение было недостойным, и мне искренне жаль, что тебе пришлось все это сносить от меня. Я мог бы оправдаться наркотиками, но для меня самого это не причина, и вряд ли будет причиной для тебя. Ты стала моей навязчивой идеей задолго до действий Элизы.

Я молчала и слушала.

Подозреваю, ему даже не мое прощение нужно, а просто выговориться. Никто ведь не знал подробностей: Шанкара не распространялась, и сам Санджай, разумеется, тоже молчал. Ему просто не с кем это обсудить.

И зря он, кстати, считает, что наркотики — не причина.

Его юношескую категоричность я понимаю, сама такая была, но здесь он перегибает. Даже если Шанкара действительно запала ему в душу раньше, без травок Элизы на изнасилование он точно не пошел бы.

— Я освобождаю тебя от данного слова, — продолжил Санджай. — Считаю, что долг жизни закрыт. Я спас тебя тогда под обвалом, ты оставила меня в живых в тот момент, когда имела полное право убить.

Хороший выход, мысленно улыбнулась я.

Конечно, я не отнеслась всерьез к тому давнему казусу, когда Шанкара пообещала исполнить любое его желание в счет долга жизни, а Санджай ляпнул, что станет ее первым мужчиной.

Однако слово было дано, и рано или поздно эту проблему пришлось бы решать.

Можно было выкрутиться, в том числе и не очень красиво, — например, «он стал первым, в ком я увидела мужчину», — и это сошло бы мне с рук при попустительстве самого Санджая.

Но в его изложении сейчас получилось действительно честнее и правильнее.

— Поверь, я оценил твое великодушие, — добавил Санджай. — Вряд ли я сам в подобной ситуации нашел бы в себе силы сохранить жизнь врагу.

Хватит, пожалуй. Мальчишка сейчас совсем в дебри самокопания уйдет.

— Долг жизни принят, долг жизни закрыт, — спокойно кивнула я.

— Благодарю, — склонил голову Санджай.

— И я принимаю твои извинения, — добавила я. — Не мне тебе указывать, но все-таки выскажу свое мнение. Наркотики — не оправдание. Но они — причина. Я не верю, что без травок Элизы ты пошел бы на изнасилование.

Санджай вздрогнул и чуть ли не впервые за весь вечер поднял на меня взгляд.

— Ты действительно так считаешь? — нашел в себе силы все же уточнить он.

— Да, действительно, — кивнула я. — Мне импонирует твое желание нести полную ответственность за свои действия, но отбрасывать объективные обстоятельства все же не стоит. Будь ты подлецом и трусом, сейчас не чувствовал бы за собой эту вину.

— Благодарю, — впервые за вечер, а может, и за все эти месяцы, улыбнулся Санджай. — Я постараюсь научиться объективности.

Я с улыбкой кивнула в ответ.

*****

Поговорив с Санджаем, я направилась в кабинет главы рода. Дядя понимающе улыбнулся и указал на кресло.

— Поясни мне ситуацию с Лилей, — попросила я. — Если бы она осталась жива, что с ней было бы дальше?

Дядя вздохнул и едва заметно прищурился.

— Мне пришлось бы ее убить, — коротко ответил он.

— Почему?

— А сама как думаешь? — удивленно приподнял бровь дядя. — Она опозорила род своим поведением!

— Она — ребенок.

— Не так просто, — хмыкнул дядя. — Ребенком она была до пробуждения источника. Если помнишь по своему детству, детей практически не выпускали из поместья. И уж точно никогда за его пределами не оставляли без присмотра. Когда пробуждается источник, ребенок становится ограниченно дееспособным. Да, за него по-прежнему отвечают взрослые, но есть отдельный перечень проступков, за которые ответственность он несет сам. Следующая промежуточная стадия — шестнадцать лет. В это время уже можно стать совершеннолетним, пройдя ритуал вступления в основу рода, в это же время начинается учеба в Академии. Самостоятельное проживание накладывает свой отпечаток, даже ребенок может опозорить род. Не так, как взрослый, но и из-за подростковых конфликтов в Академии начинались клановые войны, есть примеры в истории. Формально совершеннолетие наступает в восемнадцать, да, но фактически самостоятельная жизнь — это и есть главный критерий взросления. Не по закону, а по духу понятия «взрослый». Административные и другие, вплоть до средней тяжести, проступки, несовершеннолетние студенты делят с опекунами. Но за убийство или покушение на убийство подросток будет отвечать сам. По всей строгости закона. И уж тем более, за покушение на козырь родного рода.

Я внимательно выслушала дядю и отвела взгляд.

Может, мне действительно застилает глаза то, что Лилея была нам родной? Соверши все то же самое ребенок другого рода — моя реакция? Да, пожалуй, дядя прав. Не спустила бы я с рук такое.

И никто не спустил бы.

В семнадцать человека уже поздно перевоспитывать. И оставлять непримиримого врага в живых только потому, что формально он — малолетка? Так он и до своего совершеннолетия еще принесет бед.

Тем более, что забрать его из Академии и посадить под домашний арест нельзя, юные маги обязаны отучиться там два года.

Будь Лилея магом пятого ранга, справилась бы я с ней один на один? Толку с шакти, если бы вокруг нее мерцал цилиндрический щит?

А ведь она убила бы меня, не задумываясь.