Козыри богов(СИ)

Фиглярские повозки поделены поперечной перегородкой на две неравные части. Передняя, меньшая, служит одновременно и козлами, и второй комнатушкой- стоит лишь опустить заменяющий четвёртую стенку полог из плотной дерюжной ткани. Впрочем, для двух человек и одного пса места там оказалось вполне достаточно. Мы с Асуром, хоть и с минимальным комфортом, но всё же довольно удобно разместились позади возницы. А следом за нами в повозку влез и он сам. По-собачьи помотал головой, стряхивая дождевую воду со своей седой гривы, поудобнее уселся, зычно гикнул на вола, и фургон тронулся.

- Зовут меня Кавни, - представился он. - Я - сетрик, старший в этой шайке бездельников и тунеядцев.

- Откуда ты родом, сетрик Кавни? - спросил я, памятуя, что к имени на Ланеле принято добавлять место рождения.

- Откуда? Да ниоткуда,- он равнодушно пожал плечами. - Вот этот скрипучий фургон намно-ого старше меня. Это и мой дом, и моя родина, а также родина моего отца. Глупо представляться "Кавни из фургона". Ты не находишь, э-э-э... господин?

Последняя фраза - явный намёк на то, что и мне не плохо бы представиться.

- Зови меня Лансом, - сказал я.

После этих слов наступило долгое молчание.

- Как-то странно ты это высказал, - наконец задумчиво произнёс Кавни. - Словно в другом месте тебя прозывают иначе...

- Возможно, так оно и есть.

И вновь повисло молчание, нарушаемое только скрипом колёс, шумом дождя по крыше фургона да шлёпаньем копыт по грязи.

- Смутные нынче времена, - через некоторое время осторожно произнёс сетрик.- Очень смутные. Великое множество людей остались и без крова, и без подданства... Не все они, конечно, в привольные подались. Да только уж слишком часто в последние годы стали на дорогах пошаливать. Нас-то обычно не трогают: что взять с нищих фигляров! Не добыча мы для лихих людей. А всё равно боязно.

- Меня не бойся, я не из привольных, - попытался я рассеять его опасения.

- Чего ж тогда имя своё скрываешь?

- Не скрываю. Тут другое. Не знаю я своего имени...

- Это как так? - удивлённо вскинул брови Кавни.

- Да так вот... Помню, шла война. Я сражался. И вдруг- провал, полнейшая темнота...- Я старался не врать, просто недоговаривал.- С тех пор я не знаю, как меня зовут.

- Ах, вон оно что! - вроде бы успокоился Кавни. - Я и то, на тебя глядючи, прикидываю: кем тебе и быть-то при такой силушке, как не воином! Да-а... Война, война... Видать, крепко тебя приложило, если имячко-то запамятовал! Сказывали мне про такие случаи... А нынче кому служишь?

- Никому.

- А куда путь держишь?

- Куда дорога ведёт... - пожал я плечами.

- Вот и мы туда же... - философски вздохнул сетрик.

Мы вновь замолчали. Раскисшая дорога навевала скуку и дрёму.

- Расскажи мне о своём коллективе, - попросил я.

- О чём, о чём? - не понял он.

- Ну, про "шайку бездельников и тунеядцев", в которой ты за старшего.

- Это пожалуйста, это всегда с превеликим удовольствием. Начну, пожалуй, с самого себя. Раньше, покуда попроворнее да постройнее был, умел ходить по канату да на нём же ещё и ловкоручеством занимался.

- Чем занимался? - переспросил я.

- Ловкоручеством. Или не видал ни разу?

Кавни достал из холщовой сумки пяток яблок и очень ловко некоторое время ими жонглировал.

- Видел, - улыбнулся я. - Только не знал, что это так называется.

- А как же по иному назвать? - искренне удивился Кавни. - Ловкие руки. Ловлю и бросаю что угодно. Раньше до девяти всяческих штуковин в воздухе держать мог. А сейчас - только пять. Да и на канате я уже с трудом удерживаюсь, а без него не тот уже фирисет, не тот!

- Фирисет - это что такое?

- Фирисет? Словечко наше такое, фиглярское. Это когда что-нибудь очень трудное делаешь красиво, блестяще и словно бы совсем без напряжения. Когда публика - просто ах! - и ни слова от восхищения! Э-эх... Как вспомню старые добрые времена!.. - Кавни прикрыл глаза и мечтательно покачал головой. - Что ни номер - то полный фирисет! А сейчас... Взять к примеру моих шутов, У-Ди и А-Ди. Так разве ж то шуты? За всё их выступление разве что кто-нибудь хмыкнет разок... А вот в моё время выступал Рето. О-о! Что это был за шут! Это был Великий Шут, Оба не дадут мне соврать! Публика начинала хохотать, лишь только он выходил, ещё до первых реплик! А уж потом и вообще смеялась до колик! Кто у меня ещё? Лимо, танцор-бесхребетник. Этот, надо сказать, ещё туда-сюда. Зрителям нравится, как он изгибается. А вот Годо-волшебника с его "чудесами", секрет которых и дитё сопливое разгадать может, народ уже не раз грязью да порченными овощами закидывал. И вот выгнал бы его, да жалко - пропадёт! К тому ж, больно ловко у него получается народ на представление скликать. Есть у нас ещё Нуну. Этот умеет... Ох, тарк лесной раздери их на мелкие кусочки! Привольные! И что им от нас понадобилось? Тпрр-уу, крысобачья сыть! - остановил Кавни повозку.