Козырная пешка

Ела я мало. Дикая фантазия, пришедшая в голову, не давала мне покоя. Сергей ерзал под моим взглядом, дважды спросил, что со мной такое, а потом снова потащил в постель. На этот раз неизвестная соседка испарилась из моей головы, но как только разгоряченный Сергей упал рядом, мысли о ней настырно полезли мне в голову. Молчание от Сергея не укрылось. Он искоса посматривал на меня, а я на него, на эту мощную, заросшую густыми волосами грудь, на плечи и руки с круглыми вздутиями бицепсов и никак не могла посмотреть в его глаза, темные и мрачные, как грозовые лесные озера с неподвижной черной водой.

– Скажи, ты очень любила своего мужа? – вдруг спросил он. Голос Сергея был тихим, я почти не расслышала его слов, но догадалась, о чем был вопрос по движению губ.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Ответь.

Я не ответила и повернулась на другой бок. Разве могла я объяснить этому еще по сути мальчику, что мои отношения с Володей были за гранью обычной человеческой любви? Разве мог он понять, как подкосила меня его неожиданная смерть?

– Ты не скажешь? – спросил Сергей.

– Как зовут твою соседку? – спросила я.

– Какую соседку?

– Ту, с которой ты спишь…

Теперь не ответил он. Он завозился, и даже поначалу отодвинулся от меня, но потом приник к моей спине и обхватил своими ручищами.

– Маринка, – тихо ответил он. – Откуда ты о ней узнала?

– Не знаю, – вяло ответила я. – Женская интуиция.

– У меня с ней – все…. – сказал Сергей, зарываясь мне в волосы лицом. – Я люблю тебя. Ты не думай, пожалуйста, что у меня со всеми так, как с тобой…

О чем я в тот момент подумала, я не сказала. Да и ни к чему все это было. Сергей уловил перемену в моем настроении, перекатился на другую сторону своей необъятной кровати и затих. Уснули мы как чужие, отвернувшись друг от друга, словно поссорившиеся супруги со стажем. Мне было горько и как-то непонятно. Засыпая, я не могла сообразить, кто из нас кого отверг.

Утро неловкую ситуацию слегка сгладило. Проснулись мы в объятиях друг друга. Сергей потом признался, что я отлежала ему руку, но он боялся пошевелиться, чтобы меня не разбудить. После идиллического завтрака, Сергей отвез меня на работу.

Роль, естественно, я не учила. Я вообще не понимала, к чему такая спешка, если не готовы ни костюмы, ни декорации, и даже не все актеры распределены по ролям. Сумкина, однако, это не смутило. Шалаев, нашедши в моем лице неожиданного союзника, тихо матерился в углу. Когда я осторожно поинтересовалась, в чем дело, он злобно поведал мне, что если спектакль ставить по всем сценам, написанным Сумкиным, он будет длиться часов шесть без перерыва на антракт.

– Я Шекспира сокращал, – окрысился Шалаев, – а тут какой-то Сумкин мне палки в колеса ставит. Алиса, на тебя одна надежда, убеди его сократить спектакль.

– Да что вы все заладили: Алиса, Алиса, – возмутилась я. – Вы режиссер или кто, в конце концов? Лошакова тоже лебезит перед ним…

Внезапная догадка озарила меня, заставив прервать обличительную речь.

– Сколько, говорите, денег он вбухал в этот балаган?

Шалаев озвучил мне цифру шепотом на ухо. Я округлила глаза и смирно села в уголке. С такими деньжищами можно было и во МХАТе спектакль поставить с Бредом Питтом в главной роли. Шалаев смотрел на меня умоляющими глазами. Я пожала плечами. Мне тоже не улыбалось шесть часов без антрактов долдонить свою роль. Тем более что моя героиня появлялась почти во всех сценах.

– Алиса, – позвал меня Сумкин. – начнем репетицию.

– Да я роль даже не учила, – попыталась отказаться я. – Еще же не все на места назначены.

– Ничего, мы начнем с кульминационной сцены. Твой партнер уличил тебя в государственной измене, ты хочешь сбежать, и вы деретесь на шпагах.

Партнером оказался Виктор Сапрыгин, игравший со мной в «Гамлете» роль тени отца датского принца. Он неумело махнул шпагой, едва не выбив мне глаз, и стал в стойку, держа шпагу в одной руке, а текст пьесы в другой. Я не стала сильно заморачиваться, нашла нужную сцену и быстренько повторила свой кусочек текста. В нем не было ничего сложного, так что я сразу его запомнила.

– Сударыня, – нудно протянул Сапрыгин, – вы – мерзавка! Я лично прослежу, чтобы вы отправились на галеры!

– Сударь, – надменно ответила я, – вы – хам и подлец, если не умеет разговаривать с дамой. Ступайте прочь, или я лично вот этим клинком отправлю вас к праотцам.

Далее в спектакле следовала сцена фехтования, во время которой моя героиня, после недолгих атак, смертельно ранит соперника. Мне, кстати, достался авторский экземпляр пьесы, где я увидела заметки на полях. С трудом разобрав каракули Сумкина, я с удивлением обнаружила, что он всерьез задумывался, а не отравить ли клинок для пущего эффекта? На мой взгляд, это было уже перебором.

– Ну, что же вы стоите? – возмутился Сумкин. – Деритесь!