Козырная пешка

Хоронили бабушку в простом сосновом гробу, оббитым красным сукном, которое она заботливо припасла себе «на смерть». Мать трагически рыдала, заламывала руки и бросалась на свежевырытый холмик земли, на радость провожающим в последний путь свою подружку соседкам. И только Алиса стояла, стиснув зубы до крошева, не проронив ни слезинки. В отличие от соседок она прекрасно видела, что это последний спектакль матери, которая еще не понимает, что случилось с их жизнью.

На похороны бабушки ушли последние деньги, в том числе и те, что Алиса выручила за янтарный гарнитур. Без бабушкиной пенсии жить стало совсем кисло. Мать, поначалу охотно пускавшая в дом разных кумушек, резко переменила свое отношение к ним, после того, как пронырливые бабули вытаскали из квартиры последние запасы. Алиса была в отчаянии. Она постоянно хотела есть, но есть дома было нечего. Скромные деньги, которые она зарабатывала, теперь уходили только на расходные материалы и еду.

– Алисочка, – сладким голосом блеяла мать из своей давно неубранной комнаты, – ты уже пришла?

– Да, мама, – буркнула Алиса, чертыхаясь почти беззвучно. Китайский сапог из неизвестного зверя начал расползаться по шву. Колготки были совсем мокрыми, да еще на большом пальце появилась огромная дыра.

Мать появилась на пороге, в своем необъятном халате с дырой на животе, сбитыми набок волосами. Она явно провела весь день на боку. Алиса чуть заметно поморщилась. Она ушла из дома в половине девятого, после школы оббежала три магазина, где лежали ее работы и только в одном ее порадовали деньгами. Да и что это были за деньги?

Получив в магазине ничтожную сумму только за одни проданные сережки, Алиса чуть не расплакалась. На эту крохотную горстку монет и всего две смятые бумажки ей нужно было купить продукты, выделить деньги на оплату коммунальных услуг. А ей совершенно не хотелось этого делать.

– Ну что, детка? – жалобно спросила мать, – Ты продала что-нибудь?

Алиса вдруг почувствовала животную ненависть к этой неопрятной женщине, которая вот уже несколько лет паразитировала на ней, как прежде паразитировала на своей больной матери. Это чувство росло в ней изо дня в день, но тогда, стылым февральским днем, она почувствовала, что больше не в силах одна грести в перегруженной лодке против течения.

– Ничего, – раздраженно ответила она. – Все еще ничего не продано. Зря только моталась…

Алиса вошла на кухню и с тоской уставилась на гору грязной посуды. Мать даже не подумала вымыть ее. Кастрюлька с гречкой, в которой утром еще оставались два жалких кусочка курицы, была пуста. Видимо мамочка, надеясь на дивиденды от продажи рукоделья дочери, подчистила запасы. Мать этот взгляд заметила и стыдливо опустила глаза.

– А у нас и покушать ничего нет, – со вздохом произнесла она. – Ты даже лапши не купила? Мы бы кипяточком ее… кипяточком…

Мать отшатнулась, увидев страшные глаза Алисы. Та повернулась к матери и уставилась ей в лицо немигающим взором. Мать с опаской глядела, как трясущиеся руки дочери хватают со стола то нож, то вилку, то пестик. Осторожно, боком, как бегущий краб мать скрылась в своей комнате и до самого вечера не показывалась из нее. Алиса выбежала из дома и с мстительным удовольствием остановилась у первого же лотка, с которого купила себе восхитительно пахнущую, невероятно жирную сосиску в тесте. Она алчно пожирала ее прямо на улице, неприлично чавкая, облизывая пахнущие маслом пальцы, и не заметила, что из-за старой занавески на нее смотрят застывшие глаза матери.

Алиса теперь утаивала часть своей прибыли, здраво рассудив, что ей нужно хотя бы иногда нормально питаться. А что касается оплаты коммунальных услуг, пусть этим озаботиться ее мамочка. Скандал разразился через пару месяцев, когда она застала мать, роющуюся в ее карманах.

– А что ты хочешь? – в слезах орала мать. – Я тоже хочу кушать. Думаешь, я не чувствую, что ты тишком там жрешь? Я видела, я все видела! Мне тоже хочется пирожных! Я тоже люблю бутерброды с колбасой!

– Так иди на работу, – вопила в ответ Алиса. – Ты сидишь дома уже почти восемь лет. Чего ты ждешь? Что тебе предложат сыграть Джульетту? Мама, очнись, тебе тридцать шесть лет, а Джульетте было на двадцать меньше. Никто тебе не предложит роли!

– Еще как предложат! – мстительно отвечала мать. – Если хочешь знать, главная роль в новой пьесе у меня уже почти что в кармане! Я буквально вчера разговаривала с Орловым. Он готов попробовать меня в новой антрепризе!

– Мама! – выла Алиса, – Орлов уже год как работает в другом городе. Как он будет пробовать тебя на главную роль?

– Ну и что? – не смутилась мать. – Я поеду с гастролями по всей России. Мы вчера как раз обсуждали эту тему… Да он сам мне это предложил! Да!!! Позвонил и предложил!

Алиса опустила руки и рухнула на стул. Ее лицо было мертвым и усталым, словно каждый из ее шестнадцати лет шел как минимум за три.

– Мама, – безжизненно произнесла она, – у нас телефон уже три месяца как отключен за неуплату. Куда он тебе позвонил? В рельсу?