Козырной стрелок

— Для тебя это дело пустячный пустяк. За который ты получишь мою благодарность. И приложенные к ней дискеты. Ведь тебе нужны дискеты?

— Нужны. Но убивать...

— Мне как-то даже странно, — сказал Папа. — Даже подозрительно. Вначале ты за те дискеты зажмурил несчетно народу, а теперь мнешься по какому-то одному фраеру...

Папа не играл. Ему действительно было странно, что базар пошел за такой пустяк. За такие деньги. После такого базара он посчитал бы, что имеет дело с лохом. Если бы не видел, как тот лох ловко мочит людей. Из одного шпалера, который против трех автоматов.

Может быть, он выглядит как лох, и ведет себя как лох, но убивает, как профессионал. И значит, не надо обращать внимания на его поведение. И на его отказы. Возможно, он просто играет на повышение.

— Тебя что-то не устраивает в моем предложении? — на всякий случай переспросил Папа.

— Меня цена не устраивает, — зацепился Иван Иванович за знакомую фразу.

— Разве дискеты не цена?

— Не цена. Ты просишь больше, чем даешь. Ты просишь проценты и еще... еще фраера. Я не согласен. Я сделаю... фраера и не получу дискеты.

— А я отдам дискеты и получу пулю!

— Тогда считаем, что разговора не было.

Иван Иванович встал. Как предписывал сценарий.

— А если я доплачу? — сказал Папа. Иванов сел.

— Чем?

— Например, визами.

Папа знал, куда бить. Папа хорошо помнил прошлый разговор. И помнил интерес собеседника.

— Ведь тебе нужны визы?

Генерал Трофимов и майор Проскурин напряженно замерли. Наконец разговор пошел о главном.

— Это не цена. Визы я добуду и так. В любом турагентстве, — изображая безразличие, сказал Иванов.

— Врешь! — усмехнулся Папа. — Турагентство тебе в этом деле не поможет. Через турагентство ты сможешь получить визу разве только в Магаданскую область. Ты в розыске! Тебя завернет любое посольство. Потому что посольства сверяются со списками, представленными им ментовским министерством. Ты в компьютере.

— А в твоем посольстве не сверяются?

— В моем посольстве сверяются по спискам, в которых тебя нет. Как тебе такое предложение?

— Заманчивое предложение. Настолько заманчивое, что я готов вернуться к прежним двадцати процентам, — повторил Иванов заученную фразу из прежнего, который уже не совпадал с действительностью, сценария.

— При чем здесь проценты? — возмутился Папа. — Базар не за проценты — за фраера. Проценты — за дискеты. За фраера — виза. Или как ты предлагал — расходимся, как в море корабли.

— Но...

— Ты пойми, если не будет фраера — не будет визы. Тогда зачем тебе дискеты? А если ты завалишь мне фраера, ты получишь визы и дискеты. Ты получишь все...

Генерал Трофимов и майор Проскурин переглянулись. Предлагаемая цена была выше расчетной. На одного фраера выше.

— Надо его притормозить, — показал глазами на радиостанцию генерал. — Как-нибудь аргументирование.

Майор поднял к лицу радиостанцию.

— Орел вызывает Голубя.

Один из пьяных посетителей, не в силах держать голову на плечах, уронил ее на положенные на стол руки. И на тарелку из-под салата. Его друзья громко заорали строевую песню «Не плачь, девчонка».

— Голубь слушает.

— Необходимо прервать беседу Щегла и Коршуна. Как поняли меня?

— Вас понял. Прервать беседу Щегла с Коршуном. Разрешите использовать силовой вариант?

— Только при отсутствии других возможностей. Как поняли меня?

— Понял вас...

— Ну? — с напором спросил Папа. — Что ты решил?

— А если тридцать? — назвал Иван Иванович максимально разрешенный процент.

— Чего тридцать?

— Процентов.

— Можно и тридцать. Но прежде процентов — фраера.

Это мое последнее слово...

«Никуда не денется, — думал про себя Папа, — для него человеческая жизнь против визы — копейка. Поломается и согласится. А когда согласится и когда сделает, можно будет с ним о процентах потолковать. Потому что можно будет с козырями на руках толковать».

— Ну же! Всего лишь фраер против визы!

Из-за соседнего столика встал пьяный посетитель. С полудюжиной одолженных солонок в руках. Но встал неудачно. Потому что шагнул три шага, подломился в ногах и рухнул на стол Папы и Иванова, разбрасывая вокруг себя солонки, как сеятель пшеницу.

К нему быстро подскочили охранники.

— Ну вы чего, вы чего хватаетесь? — возмущенно сказал он. — Чего руки крутите? — и как-то очень неудачно заехал ногой одному из охранников в ухо.

— Ax ты гад! — сказал тот и врезал обидчику в челюсть.

— Наших бьют, — возмутились друзья посетителя с солонками и, закатывая рукава пиджаков, полезли в потасовку.

— Эх! — сказали совсем посторонние, отдыхавшие в ресторане мужики. — Раз гулять, так гулять. А ну! Рр-расту-пись! — и, похватав пустые бутылки и стулья, сунулись в драку...

— Уходим, — сказал Папа, вставая и утягивая за собой Иванова к выходу, под прикрытием принимавшего на себя удары охранника.

— Орел, говорит... мать твою, ну куда ты лезешь!.. О, ё!.. Как слышишь меня, Орел? А-а! Куда бьешь, падла! А-а.

— Слышу тебя, Голубь.

— Щегол уходит... На, гнида! Получи! Ах ты... Из ресторана уходит... Ах, тебе мало?.. Тогда... Уходит, говорю.

— Голубь. Голубь. Говорит Орел. Доложите обстановку...

— Ах, ты так! Тогда...

— Орел вызывает на связь Голубя!