Козырные валеты

— Мужичок среднего роста, лохматый, чуть кривоногий. Он третьего дня у Киевского вокзала лотерейными билетами торговал, сейчас прошел на объект, как к себе домой, — сказал Котов, оторвал взгляд от окна, перевел на охранника.

— Моляев Иван, как его, Степанович вроде бы. Не знаю, чем он где торгует, пропуск у него в порядке. Я сам паспорт видел, — охранник покраснел, приготовился к защите.

Котов легко снял напряжение, сказав:

— Я тоже живой человек, могу и обознаться.

Котов вернулся в машину, беспечно сказал:

— Моляев Иван Степанович, не забудь проверить по ЦАБу и картотеке МУРа.

— Ты командуешь? Если тебя повысили, то ты нагло зажал бутылку, коли разошелся по настроению, то иди, адрес известен, — ответил Нестеренко.

— Ты славянин, должен быть выдержан и стоек, — Котов скорчил смешную гримасу.

Крыса отсутствовал примерно час, вышел из проходной, зашагал в сторону Садового, где начал ловить машину. Первый же частник на красной “пятерке” “Жигулей” принял пассажира, двинулся в сторону Колхозной.

Рынок, у которого Крыса вышел из “Жигулей”, был оперативникам хорошо знаком. Один из самых грязных рынков в Москве, отличался наибольшей плотностью населения, ранее проживавшего на Кавказе. Толкавшиеся здесь люди не столько торговали и покупали, сколько постоянно жили, и милиция, и бесчисленные команды мэра не могли изменить ситуацию.

Тротуары рядом с рынком сухие и чистые. Стоит пройти десяток шагов за ограду, как под ногами начинала хлюпать черная грязь, откуда она появлялась, никто не знал. Санэпидемстанция и пожарники писали свои бумаги, вряд ли кто их читал. И запах стоял почти неуловимый, но стойкий, даже плотный. Ни один дегустатор в мире не сумел бы ответить, чем здесь пахнет.

Котов был не дегустатором, а сыщиком, потому, войдя следом за Крысой на территорию, повел длинным носом, решительно заявил:

— Десять тысяч немытых человеческих тел.

— Когда успел пересчитать? — Нестеренко зыркнул светлым глазом. — Объект не потеряй, бухгалтер.

— Свернул за павильон, — Котов прибавил шагу. — Здесь, безусловно, бывал, знает, куда идет.

— Умен ты, сил нет, — беззлобно огрызнулся Нестеренко, придержал товарища.

Крыса стоял у совершенно пустого прилавка, чего-то ждал. Через несколько минут из павильона, стоявшего чуть в глубине длинного ряда прилавков, вышел немолодой грузный брюнет с окладистой бородой. Он кивнул Крысе с достоинством, не спеша протянул руку. С минуту хозяин и Крыса о чем-то говорили, затем скрылись за дверью дощатого строения.

— Что думаешь? — спросил Валентин.

— Наркота, — уверенно ответил Григорий. — Торговец даже для вида на прилавке товар не держит, один занимает целую сторону. А перстни на руке видел? Восточный человек, да еще в годах, не станет носить фальшивку.

— Это факт, — согласился Нестеренко. — Манера такая или иное, только торговец не шибко рад нашему гостю.

— Долги? — высказал предположение Котов. — Если один торгует, а прибыл поставщик, положено платить.

— Ясное дело, — буркнул Нестеренко, поймал за шиворот бойкого мальца лет четырнадцати, поставил перед собой, заботливо и совершенно бессмысленно отряхнул ему пиджачок, поправил сбившуюся на затылок кепку, долго смотрел в глаза.

Парень было дернулся, под взглядом затих. Уличный народ с пеленок учится распознавать власть. Сыщик взял у напарника горсть орехов, высыпал в смуглую ладошку, доброжелательно спросил:

— Как жизнь?

Мальчишка пожал худыми плечами, начал грызть орешки, затем ответил:

— Пока вы меня не тормознули, была ничего.

— Я тебе плохого не сделал, — сказал сыщик.

— Но собираетесь.

— Мнительный ты, до ужаса, — Нестеренко вновь отряхнул пацана, указал взглядом на пустой прилавок за его спиной. — Скажи...

— Шалим, больше не знаю. У меня семья, начальник, — парнишка зыркнул в сторону, опер взглянул, увидел двух здоровенных амбалов, которые появились в конце прилавка.

Здоровые русские парни жевали, молча разглядывали незнакомцев.

— Шалим? — вроде как удивился оперативник. — Может, он мне и нужен. Только чем он торгует, не пойму.

— Отпусти, — не жалобно, а твердо и зло сказал мальчишка и закончил словами из фильма “Белое солнце пустыни”: — Восток — дело тонкое.

Малец юркнул вдоль прилавка, на секунду задержался около амбалов, обронил слово, побежал дальше.

— Гриша, влет ответь, какое слово произнес пацан? — спросил Нестеренко.

— Тоже мне, бином Ньютона, — Котов пожал плечами. — Менты.

Крыса вышел из павильона, держа в руке плотный пакет, судя по туго натянутым ручкам, в пакете лежало нечто тяжелое. Амбалы оторвались от прилавка, на их лицах появилась озабоченность, они молча встали по обе стороны Крысы, повели его к выходу, словно под конвоем.

— Организация, — произнес задумчиво Нестеренко.

Котов процитировал старый анекдот:

— “Гражданин, уберите со стола чемодан”. — “Это не чемодан, а кошелек”.

— Полагаешь, вот так валюту мешками грузят? — спросил Нестеренко.

— Я не думаю, а вижу, — ответил Котов. — Если мы с тобой за тридцать минут разобрались в ситуации, сколько времени требуется участковому?