Крабат

И понял, что давно уже не ругался. Как-то повода не находилось.

…И действительно! Кому все эти годы нужна была Северная стена? Разве что владельцам отеля «Des Alpes», что удобно устроился у самого подножия Эйгера-Огра, за что и прозван «Гробницей Скалолаза». А еще — нескольким десяткам смелых парней, навек зачарованных Норвандом. Даже местные горные гиды, суровые профессионалы, не хотели смотреть в сторону Стены Смерти. А тут…

— Во всех газетах пишут, — словоохотливо рассказывал Джузеппе. — Ваш gran capo… фюрер слегка riusciti… Как это правильно будет? Ну, когда желудок слишком хорошо работает… В общем, он малость того в Судетах, вот и решил авторитет свой укрепить, подпереть, так сказать, Эйгером. Тем более, Олимпиада скоро. А еще со Швейцарией думает помириться, правительство в Берне успокоить. Здешние tedeschi бучу подняли — не хуже, чем в Чехословакии, кричат, что наступило «Немецкое лето»…

Хинтерштойсер слушал и беззвучно двигал губами, подбирая словечки позаковыристей. Бежали на Эйгер, а попали прямиком в Большую (scheisse! scheisse! sch-sch-scheisse!) политику! Влипли, вгрузли по самые уши. А он еще надеялся, что штабная бумажка с разрешением на отпуск если не отмажет, то хоть немного отдалит неизбежное разбирательство с раздачей пряников личному составу. А если самому Богемскому Ефрейтору про их побег сообщат? Только и выход — лезть на Стену, притвориться замороженным трупом и сидеть там лет десять, пока не забудут.

Arschgefickter Weihnachtsmann!

Горы за окном тамбура подступили к самому стеклу, беззвучно вознеслись вверх, дохнули ледяной промозглой стужей…

4

Далеко не уехали. «Антилопа Канна» неспешно, с немалым достоинством, оторвалась от бордюра и проследовала вдоль каменного забора, за которым зеленели верхушки деревьев. Тиргартен тянулся на много километров, поэтому Марек остановился у ближайшего перекрестка. Подождав, пока светофор мигнет зеленым, свернул налево.

Улица, многолюдная, полная машин… Переулок, здесь уже тише. Еще, еще…

Стоп!

Оглянулся по сторонам, заглушил мотор.

— Поговорим!

Герда, сидевшая рядом, на переднем сиденье, потянулась к ручке двери. Открыла, обернулась:

— Ты сказал «Иди гуляй!» Я не ослышалась?

Он поцеловал девочку в пахнущую шампунем макушку.

— Можешь остаться. На повестке дня два вопроса, и первый, между прочим, твой. Кто сказал, что нас каждый шуцман проверять будет?

Герда понимающе кивнула:

— Подойдем к вопросу творчески, да?

Марек улыбнулся.

— Что-то не так с машиной? — негромко поинтересовалась учительница детской музыкальной школы.

Соломенную шляпу отправили в багажник. Без нее Вероника Краузе-Трапп смотрелась опасно: памятные синие глаза, яркие полные губы, вызывающе огромный лоб. Марек Шадов с трудом отвел взгляд.

— С машиной полный порядок. С документами тоже. Есть доверенность на мое имя: по поручению владельца перегоняю только что купленный «Lorraine Dietrich» в город Дерлиген, это в Швейцарии на Тунском озере. Дело не в документах.

— А в чем? — удивилась Вероника.

Мужчина и девочка переглянулись.

— Дело в шляпе, госпожа Трапп, — пояснила Герда. — Вы ее сняли, и папа только на вас и смотрит.

Девушка не смутилась, взглянула серьезно:

— Извини, Гертруда. Когда мы с твоим папой встретились, то обсуждали исключительно инопланетян. Но он сразу предупредил, что женат.

Герда тяжело вздохнула:

— И тут искажение восприятия. Кай, объясни, у тебя лучше получится.

Марек кивнул:

— Слушаюсь! Герда вот о чем говорит. «Lorraine Dietrich» этой модели — очень редкая машина и очень дорогая, а значит, приметная. Зачем нам такую подсунули, можно только догадываться.

— Потому что приметная, — тихо проговорила девочка. — Следить проще. Но они перестарались…

— Да, каждый дорожный патруль станет брать на заметку. Это еще ничего, документы в порядке, но нас непременно будут останавливать, выяснять, придираться. И задержать могут, просто из вредности.

— Могут, — Вероника на миг задумалась. — Может, поискать другую машину? Или просто сесть в поезд?

Марек и сам был не прочь. План сложился сам собой. Из Берлина выехать конечно же на «Антилопе», пусть видят и на карандаш берут. А затем — оставить машину где-нибудь у вокзала, хоть в Дессау, хоть в Лейпциге, сесть на поезд до Берна. Пока разберутся, пока предупредят пограничные заставы…

Он вспомнил лицо Черного клоуна, знакомый взгляд, знакомую улыбку. Близнецы — не два человека, а две половинки. Что сделал бы он на месте брата? И думать нечего! Предупредил бы всех заранее, разослал бы фотографии, приметы. Рост, телосложение, цвет глаз, особенности речи. «Я не Каин». Нет, не Каин. Просто гауптштурмфюрер СС.

— Ехать придется на «Антилопе», — констатировал он. Заметив удивление в синих глазах, хотел пояснить, но Герда успела первой.

— На «Лоррен Дитрихе». Вы, госпожа Трапп, привыкайте. Кай — он как маленький, до сих пор игрушки любит. Увидел машину и от радости запрыгал. «Ой, какая красивая, давай ей имя дадим!» А еще он любит ходить в зоопарк…

Карающая длань вознеслась ввысь, девочка зажмурилась, втянула голову в плечи… Обошлось. Пальцы лишь слегка коснулись светлых волос.