Краденая магия. Часть 1

— Серебро духам нипочем, — невозмутимо проговорил Сергей Казимирович. — Золото они так и вовсе обожают. Но некоторые из них не переносят контакта с платиной. К сожалению, сия ущербность свойственна немногим разновидностям, но минотавроиды входят в число уязвимых.

— Понятно… — машинально пробормотал я — и тут же вскинулся: — Там, на лестнице, Надя! В смысле, Надежда Александровна! Надо…

— Я только что оттуда, — жестом остановил меня князь. — Не волнуйтесь, сударь, с моей воспитанницей все в порядке, полагаю, наш лекарь ею уже занимается.

То есть все-таки лекарь…

— Вам, Владимир Леонидович, тоже стоит ему показаться, — заметил между тем полковник. — Магические раны — не банальные порезы, лечить их — отдельная песня…

— Да я вроде цел, — неуверенно выговорил я. — Так, пара синяков…

— Это вам так только кажется, сударь, — покачал головой Сергей Казимирович. — Уверяю вас… — внезапно речь князя оборвалась на полуслове. Рот Огинского открылся, закрылся, снова открылся — но оттуда не вырвалось ни звука. Трость со стуком упала на пол и, оставляя за собой курящийся шлейф, покатилась к книжному шкафу

Машинально я проследил за ней взглядом, и, лишь снова подняв глаза на полковника, увидел торчащий у того из груди окровавленный кончик рога. И лишь затем разглядел нанесшего удар минотавроида — не представляю, как такую тушу можно было не заметить за спиной князя раньше!

Чудовище тряхнуло бычьей головой, с некоторой будто бы даже брезгливостью освобождая застрявший рог. Мгновение-другое после этого Огинский еще стоял, беззвучно шевеля губами, а затем рухнул ничком на пол своего кабинета.

Глава 15

в которой я сталкиваюсь со старым знакомым

— Это я во всем виновата! — едва сдерживая слезы — вот уж от кого такого не ожидал — проговорила Морозова. — Если бы я не прогнала тебя с лестницы…

— Ты была права, — покачал я головой. — Ты же не знала, что в гостиной провалился пол! А тратить в бою ману еще и на меня… — я развел руками.

— Когда подоспел Сергей Казимирович с жандармами, у меня еще под триста мерлинов оставалось! Я должна была … Обязана была понимать, что пробой заметят и помощь вот-вот придет! Но запаниковала — и получите результат!

— Любой бы на твоем месте запаниковал, — не нашел сказать ничего лучше я.

— Вот только я — не любой! — взорвалась Надя. — Сергей Казимирович на меня полагался… А я его подвела! И ничего уже не исправить… — и тут каблучок ее туфли угодил в трещину. Ступени лестницы, ставшей этой ночью ареной сражения, были сплошь ими испещрены, так что, поднимаясь, я внимательно смотрел под ноги, а вот девушка, пребывая в расстроенных чувствах, такой ерундой не озаботилась — вот и оступилась. И упала бы, не подхвати я ее под локоть.

— Осторожнее! — вырвалось у меня.

— Спасибо… — Морозова потянула было руку, чтобы высвободиться, но, когда я уже готов был ее отпустить — будто бы передумала и, наоборот, уже осознанно оперлась на мое предплечье.

Давно бы так: на ногах девушка еле держалась. Жандармский лекарь, осматривавший Надю внизу, в столовой, строго рекомендовал ей незамедлительно отправляться в постель. А был это у него отнюдь не универсальный совет: так, мельком глянув на меня, доктор лишь небрежно отмахнулся: «Ерунда, сударь, до свадьбы заживет!»

Не знаю, в какие сроки ему виделась моя женитьба, но, едва схлынул адреналин отгремевшей битвы, почувствовал я себя словно через мясорубку пропущенным. Ну, ерунда так ерунда, врачу виднее.

Воспользовавшись тем, что меня признали здоровым, я вызвался сопроводить девушку наверх — а то лекарь уже собирался поручить ее заботам одного из наводнивших особняк жандармов. Но и мое предложение его вполне устроило. На этом доктор откланялся, одарив Морозову на прощанье собственной форменной епанчей — длиннополой накидкой с прорезями для рук, напоминавшей армейскую плащ-палатку. Пришлась та весьма кстати: многострадальная Надина «пижама» в сватке с духами была изодрана разве что не в клочья, а под ней у девушки, как я и подозревал… Ну, вы поняли. Я уже даже подумывал содрать со стола цветастую скатерть и завернуть спутницу в нее, но жандармский Пилюлькин придумал лучше.

Епанча, правда, оказалась мокрой от дождя, но только сверху, внутри — сухая, я проверил.

Добряка-доктора мы, однако, в некотором смысле обманули: поднявшись по лестнице, свернули не к нашим спальням, а в противоположное крыло, где лежал умирающий Огинский.

— Не могу поверить… — снова заговорила Морозова, когда, последовательно миновав то, что осталось от зеленой гостиной, почти не пострадавшую библиотеку и лишившийся письменного стола кабинет князя, мы оба невольно замедлили шаг перед той самой дверцей, к которой, убегая от рогатых чудовищ, я так и не нашел ключей — именно за ней, как выяснилось, располагались личные покои хозяина дома. — Стольких спас, а себя уберечь не сумел! Да и пробой был уже, почитай, ликвидирован! Откуда только этот проклятый минотавроид взялся?!