Краденая магия. Часть 1

— Подставила?! — вот уж, как угодно, но так случившееся я бы точно не охарактеризовал.

— В чужую комнату можно заходить только с согласия обоих жильцов. Это правило. И за нарушение — штраф. Не помню точно какой. А я об этом не подумала. Точнее, прикинула, что мы успеем, пока соседки нет… Ну, в смысле, с магией поработать… Решила, что в крайнем случае договорюсь с девочкой, которая придет. А с этой, — снова зыркнула она на Воронцову, — шиш договоришься. Особенно с учетом… Ну, в общем… Наверняка уже начальству нажаловалась, курва!

— На что ей жаловаться-то? — недоуменно пожал плечами я. Так это, выходит, Надя не за свою репутацию так переживает, а за мою?! — Когда мы с тобой пришли в 302-ю, в комнате она еще не жила…

— Ты находился в комнате, а числилась та уже за Воронцовой, — вздохнула девушка. — И разрешения у нее ты не получал. Формально — все основания есть.

— Странные правила, — пробормотал я. — Идиотские, я бы даже сказал!

— Идиотские, не идиотские, но нарушать их чревато. И я должна была об этом помнить!

— Да ладно, — скривился я. — Ты же как лучше хотела! Если бы не у тебя в комнате, где бы мы еще смогли… магию попрактиковать?

— Можно было к тебе подняться, — вздохнула девушка.

— И тогда нарушителем оказалась бы ты, — развел я руками.

— Лучше уж так! Проходной балл я и со штрафом наберу. Ну, не попаду в тройку лучших — да и дух с ней! И потом, соседом у тебя явно не Воронцова. Даже если бы и… Ну, разрулили бы как-нибудь… А то, глядишь, и не ворвался бы никто в ком… — не договорив, она вдруг осеклась и резко отвернулась.

Ну да, если бы в комнату никто не ворвался, то… Ух!

— Ты только не подумай, — проговорила Надя куда-то в сторону. — Для меня такое поведение совсем не типично. И я сейчас уже не про то, что подвела тебя под нарушение правил. Я про… Ну, ты понимаешь. Не надо думать, будто я… Ну, вешаюсь-на-шею-всем-подряд! — скороговоркой выпалила она. — Я вообще не такая!

«Я жду трамвая», — чуть не выскочило из меня на автомате — не к месту.

— Я и не думаю, — совершенно искренне заверил я собеседницу.

— Если хочешь знать, раньше я вообще никогда… Даже не целовалась! Тем более не…

Ну, до «тем более» и в этот раз не дошло… Чертова Воронцова!

— В общем, если сможешь, прости меня, пожалуйста, — закончила между тем Надя.

Хм… Может, девушки когда и просили у меня прощения, но уж никак не за то, что сами вовремя не отшили! Или это Морозова снова о том потенциальном штрафе? Блин, духи ее разберут!

— Ой, гляди: японец! — встрепенулась внезапно Надя. — Да не там! — машинально я почему-то повернулся к пню, на котором восседала Милана. — Из главного корпуса вышел!

Я наконец посмотрел в нужном направлении: на аллею дворика и в самом деле вступил японец. Настолько типичный, насколько это только можно вообразить: в традиционном кимоно, широких черных штанах-хакама и пиджаке-хаори, полы которого соединял завязанный декоративным узлом шелковый шнур (некогда, увлекшись каратэ, по касательной я задел и остальную культуру Страны Восходящего Солнца — отсюда и экзотические словечки. Ну да не суть).

Итак, кимоно, хакама, хаори… Узкие восточные глаза. Выбритый лоб, пучок волос на затылке… Только пары изогнутых мечей за поясом не хватало для полноты картины!

Угадать возраст азиата — та еще задачка, но, на первый взгляд, выглядел японец молодо — нашим ровесником или, может, чуть постарше.

Все разговоры во дворе мигом смолкли — притих даже пень Воронцовой.

Тем временем, японец остановился посреди дороги и вдруг поклонился — не кому-то конкретно, просто вдоль аллеи.

— Разрешите представиться, — на чистейшем русском языке проговорил он затем звонким, хорошо поставленным голосом. — Меня зовут Тоётоми Ясухару. Я самурай из Осаки. Имею честь поступать в Федоровский кадетский корпус. Надеюсь на ваше расположение, милостивые государи и милостивые государыни!

На несколько секунд среди дубов повисла мертвая тишина, кажется, даже задувавший с Яузы ветерок перестал шуршать в дубовых кронах. А потом — вроде бы, откуда-то со стороны компании молодой графини, но точно не из ее уст, отчетливо прозвучало:

— Ну и макака!

Не расслышать этого японец не мог, не понять — тоже, с его-то чистым русским. Однако ни один мускул на лице азиата не дрогнул. Повторно поклонившись, Тоётоми Ясухару выпрямил спину и, прямой, как палка, двинулся в сторону пятого чертога. Уже вслед ему кто-то заливисто свистнул, но самурай не обернулся и с шага не сбился.

— Как-то это… нетолерантно совсем, — удивленно заметил я, когда японец наконец скрылся в дверях казармы.

Заговорил не я один — весь дворик буквально взорвался многоголосым гомоном.

— Ну да, — кивнула Надя — без особого, впрочем, негодования. — Можно было и малость повежливее с ним.

— Малость повежливее, чем обозвать макакой? — хмыкнул я. — Это как? Господином макакой?

— Японцев в Империи не любят, — пожала плечами Морозова.

— Да, я заметил.