Краденое счастье

Сердце кольнуло острой иглой, но Миша справился с собой, глубоко вздохнув и вернувшись мыслями к щебетанию Викуси, который торопливо облизывал пересохшие губы и делился даже не планами, скорее, мечтами, поскольку не имел ни малейшего представления о том, как воплотить их в жизнь.

Танцпол вновь оживился бодрыми басами, но Вадим на место не вернулся – с беззаботным видом зажигал, показывая, насколько хорошо он двигается. Миша, как оказалось, тоже пользовался успехом – и потому, что выглядел брутальнее альфьей молодёжи, и потому, что был слишком хорошо одет. Вадим, ловя его взгляды, игриво подмигивал и улыбался, пока вновь не начался медленный танец. У каждого из них было по партнёру, но именно сейчас Миша отдал бы всё, чтобы танцевать не с вызывающе одетым омегой, а с Вадимом. Своим альфой, к которому совсем не невинно прижимался ещё один одноклассник Викуси. Руки Вадима так непринуждённо и естественно лежали на соблазнительных изгибах, что аж в глазах потемнело.

Лёгкое настроение мгновенно улетучилось, и Миша увлёк своего омегу в другой угол зала, чтобы Вадим не попадался на глаза. Не дожидаясь последних аккордов, он вышел на улицу, в дверях столкнувшись с пьяно гогочущими дружками Егора.

Внезапный приступ собственной абсолютной ничтожности был немного погашен прохладным вечерним воздухом. Нависшее над городом синеющее небо на фоне чёрной графики пятиэтажек безразлично приняло Мишу в свои объятия – и он, скрываясь от огней и музыки кафе, прямо по затоптанному газону пошёл к виднеющейся в кустах сирени металлической лавочке.

Естественное освещение детской площадке составлял лишь десяток жёлтых окон, и Миша, посчитав, что не рискует быть кем-то замеченным, сел и подтянул ноги к себе. Конкретных мыслей не было – только то, что он лишний. Лишний на этом празднике. Лишний в жизни Вадима. Ведь из-за него альфа поссорился с родителями и не собирается жениться на омеге. Даже если они и заведут ребёнка, Миша никогда не сможет стать сыну альфы полноценным папой…

– Куда сбежал? – запыхавшийся Вадим, судя по голосу, был зол.

– Подышать вышел, – отозвался Миша, подняв глаза.

– Мих, что это за комплекс беты, я не пойму? – Вадим оседлал скамейку, повернувшись к нему лицом.

– Ты о чём, Вадь? – Мише не хотелось развивать эту остро ранящую тему, потому изобразил полное непонимание.

– Ты знаешь, о чём, – рыкнул Вадим. – Я просто с ними танцевал. Просто. Слышишь?

– Слышу, – эхом повторил Миша.

– Тогда к чему эти драмы, Миш? – Вадим подскочил на ноги, нос итальянского ботинка пропахал влажный песок. – Что ещё мне сказать и сделать, чтобы ты понял, что мне нужен только ты?

– Тебе нужен омега. – Миша уткнулся носом в колени и сжался, будто ожидал физического удара, но всё равно не колебался перед тем, как сказать эту страшную фразу. Когда-нибудь её всё равно нужно было облечь в слова.

– Мне нужен ты, Миш. – Боевой настрой испарился, в голосе Вадима заарканенной птицей трепыхалось отчаяние, он вновь опустился на скамью и невидящим взглядом уставился на дом напротив. – Перестань, я же живой человек… Я люблю тебя…

Не выдержав, Миша резко повис на его шее и, сглотнув режущий горло комок, сказал: «Я тоже тебя люблю». Сколько они так сидели, обнявшись и слушая тишину – шум доносился только со стороны кафе, – Миша не заметил. Ему теперь было больно вдвойне – потому, что сделал больно ещё и Вадиму. За бронёй настоящего альфы пряталось нежное сердце. Сердце, которое неистово жаждало любви – и даже тут Миша оказался несостоятелен…

Инцидент был исчерпан – перед финалом празднества они вернулись в кафе, но теперь танцевали только друг с другом. Вадим перешёл на более крепкие напитки, и во время последнего танца Мише казалось, что тот переходит все рамки приличий. Правда, волновал этот факт только его – публика дошла до той степени опьянения, когда поведение окружающих заботить уже не может.

Проводив побледневшего от изнурения Викусю с только вошедшим во вкус свадебной свистопляски Егором домой на такси, гости продолжили.

Смысла оставаться не было никакого, но сказать об этом Вадиму Миша не успел – тот, предвосхищая предложение, стянул со стола непочатую бутылку шампанского и взглядом показал на выход.

И вновь прохлада отрезвляла, а алкогольный напиток с кисло-сладким вкусом и дрожжевым послевкусием – опьянял. Слова Вадима о любви ещё звенели в голове – и Миша отпустил себя: дурачился, нескладно запевал недавно услышанные песни, убегал от Вадима, чтобы тут же оказаться пойманным. Они шли в обнимку, пошатываясь и нарушая гармонию тихой и редко высветленной фонарями ночи. Вадим смешно подвывал, подыгрывая, потом поперхнулся шампанским – вытер губы рукавом своего дорогого костюма. Последний глоток оставил Мише – заставил открыть рот и влил капли хмельной влаги, как голодному птенцу, а потом припечатал пьяным и беззастенчивым поцелуем.

Миша не солгал сегодня – он действительно любит Вадима. А значит, не имеет права отравлять жизнь любимого человека сомнениями, так он делает хуже обоим, не только себе.