Краденое счастье

Увидела, как он встал из-за стола, не обращая внимания на виснущих на нем женщин, и направился ко мне. Своей легкой, хищной походкой, покручивая в руках бокал. А я отвернулась и пошла в противоположную сторону. Здесь же должен быть туалет или какие-то подсобные помещения, черный ход. Ни секунды не хочу находиться в этом заведении.

Но едва я успела выйти в темный коридор, как меня схватили за руку чуть выше локтя.

– Куда?

– В туалет, или тоже надо заслужить?

Резко обернулась и встретилась взглядом с черными глазами. Такими глубокими, бархатными вблизи.

– Надо, – одними губами, а палец гладит мое предплечье. – ты…ты такая красивая в этом платье. Я не прогадал ни с размером, ни с фасоном. Тебе идет черное… на твоей белой коже смотрится охрененно.

– Всем своим шлюхам покупаешь шмотки?

Бровь испанца удивленно приподнялась.

– А тебе, правда, интересно?

– Нет, – выдернула руку, – я приехала не затем, чтобы спрашивать у тебя разрешение на что-либо. Я приехала сказать тебе, что я больше не хочу с тобой трахаться. Забери свои сраные деньги и отпусти меня.

По мере того, как я говорила, он хмурился, внимательно всматриваясь в мое лицо.

– Что сделать?

– Отпустить! – повторила я, сжимая сумочку, в которой лежали купюры и, казалось, прожигали дыру в самом дне.

И он вдруг расхохотался. Громко, раскатисто, так, что на его лице отразилось искреннее веселье. А меня от этого хохота начало трясти. Я схватила сумочку, достала сложенные в стопки банкноты и швырнула ему так же в лицо.

– Подавись своими деньгами. Скажи, сколько я еще тебе должна, и дай мне уйти. Ни копейки не хочу от тебя.

Хохот стих внезапно, как и начался. Взгляд почернел, глаза сузились, и он схватил меня за шею, толкнул к стене.

– Ты…ты охренела? Я тебе эти деньги засуну, знаешь куда? Уйдешь, когда я этого захочу. А сейчас я хочу играть, и ты пойдешь играть со мной, – и вдруг его глаза снова заблестели, в них появился какой-то дикий, бешеный блеск, словно у маньяка появилась интересная идея, – а знаешь… я тебя отпущу. Если ты выиграешь? Хочешь испытать судьбу?

Он ненормальный? Он совершенно невменяемый, чокнутый психопат?

– Сделаем ставки. Выиграешь – я отпущу тебя вместе с твоим выигрышем, а проиграешь – останешься рядом, пока мне не надоест.

– Я не собираюсь ни во что играть.

– Ну как хочешь, – пальцы медленно разжались, – тогда я сейчас прикажу своим парням отвезти тебя домой, привязать к кровати голую, и ты будешь стоять там на коленях и ждать, пока я здесь закончу, а потом я приеду и вые*у тебя. – наклонился к моему уху. – У тебя очень узкая, тесная дырочка сзади… я думаю, там я стану первым. Не бойся, я дам тебе сначала кончить и только потом войду туда, – снова отпрянул назад, – или не дам кончать. Я подумаю, что мне больше захочется услышать – крики боли или крики оргазма. Мне по вкусу и то, и другое.

– Ты просто больной ублюдок! – мои щеки стали пунцового цвета, и все тело свело от напряжения.

– Ты не представляешь, насколько ты права. Я конченый, больной ублюдок! Ну что? Поиграем? Я дам тебе шанс уйти.

Ухмыляется своими чувственными губами, и в блеске красноватых лучей прожекторов его ресницы кажутся пушистыми и очень длинными.

– А если я проиграю?

– Проиграешь... останешься рядом со мной. Бесплатно. Пока я захочу. Добровольно.

– Это ведь шутка, да? Ты ведь не можешь держать меня насильно? Я же не вещь какая-нибудь, и мы не в каменном веке.

Он осмотрелся по сторонам, потом наклонился ко мне.

– Могу, детка. Я могу что угодно. Например, устроить так, что уже завтра все будут считать тебя мертвой. Ну так как? Какие ставки сделаешь ты?

– Нет! Я не буду ни во что играть. Ты немедленно отпустишь меня. Я не хочу никаких денег, игр, ничего не хочу.

– А я хочу. Поняла? Я хочу. И пока я хочу – будет, как я сказал. Ты, продажная дырка, что о себе возомнила?

– Я не продажная, ясно? Не продажная! Но тебе этого никогда не понять! Не понять, что у людей могут быть обстоятельства, толкающие их на любые поступки!

– На какие? Сосать за баксы или евро?

– Да. Даже на такие. Но тебе никогда не узнать, что это такое. Ты не знаешь, что значит голодать, что значит нищета!

Но Альварес вдруг силой сдавил мою шею, впечатывая меня в стену.

– Это ты ничего обо мне не знаешь. Просто заткнись и не болтай своим языком. У меня для него есть занятия поинтересней. Не хочешь играть – хер с тобой. У тебя был шанс. Значит, будешь сосать, пока мне надоест, без игры.

Схватил за локоть и потянул за собой, но я уперлась, пытаясь вырваться.

– Я не шлюха! Не шлюха, ясно?!

Резко обернулся ко мне и, заламывая руку за спину, прошипел.

– А кто ты? Что твое фото делало в картотеке самых дорогих элитных бл*дей страны?

– Мне были нужны деньги. Много денег и срочно. Это был единственный способ!

– Какая красивая и в то же время отвратительная ложь. Всем шлюхам нужны деньги.

– А зачем мне лгать? Сопротивляться? Если это моя работа, то какой смысл?

– Вот именно. Зачем? Вчера ты молчала и делала все, что я говорил. А сегодня, что такое? Надоело с одним и тем же?