Краденые деньги не завещают

– Не экзамены, а экзамен, – шмыгая носом, поправила полковника Вероника. – Мне оставалось только обществознание. А оно мне совсем не нужно, оно матери нужно, потому что она хотела запихнуть меня в институт, где учиться я не собиралась, я кулинаром хочу быть. А аттестат мне так и так положен, потом могла взять, и все. Просто достало все, все достало, понимаете!

– Все очень просто, – спокойно отвечал в соседнем кабинете Вова на аналогичный вопрос полковника Крячко. – Именно сейчас мне предложили интересную работу в Питере. Мне оставалось всего лишь сдать диплом – но он у меня готов, я мог приехать сюда на несколько дней, и все!

– А о девчонке ты не подумал? – укоризненно спросил Станислав.

– А у нее примерно то же самое, – пожал плечами Вова. – Последний экзамен, который ей не нужен. Он нужен только в представлении ее мамы. Мама там претендует слишком на большое место в жизни Ники.

– Так она же мать! – пафосно воскликнул Крячко.

Вова не удержался от улыбки и хотел было поведать полковнику о том, что выражение «она же мать» стало давно уже предметом насмешек продвинутой молодежи в Интернете и превратилось в устойчивый «мем», но тут же одернул себя, поскольку придется слишком многое объяснять полковнику, наверняка далекому от мира социальных сетей и связанных с этим терминов.

– Вот на что вы рассчитывали? – все так же ласково спрашивал тем временем его подругу Гуров.

– Ну мы думали, что устроимся в Питере, а потом, типа, объявимся… И родители как-то, типа… – Вероника с трудом подбирала слова.

– Поймут и простят? – решил помочь ей Гуров.

– Да! И именно поэтому я позвонила тете Дине – мне стало страшно одной в этой избе… Но главное не в этом – я хотела выяснить, что там дома, как там, ищут нас или не ищут, и, в общем, хотела, чтобы тетя Дина поговорила с мамой – ну осторожно так, чтобы ее подготовить…

– То есть использовать ее в роли челночного дипломата по урегулированию кризиса? – еще раз пришел на выручку Гуров.

– Да, да! Я же понимала, что искать-то, конечно, нас не перестанут.

– Ну а вот скажи – ведь ты же врешь, что оставил Веронику одну тогда ночью! – продолжал, в свою очередь, допрос Крячко, с хитрым прищуром глядя на Ольшанского.

– Опять же – все просто, – уверенно парировал тот. – Мне позвонил заказчик и предложил очень выгодный вариант, когда за одну ночь я мог заработать… Ну, скажем так, приличную сумму. Отказываться было совсем не резон, потому что деньги нам очень пригодились бы.

– Мне бы тоже, – с пониманием кивнул Крячко и вздохнул.

Вова бросил на него удивленно-недоверчивый взгляд – игра? не игра? – но продолжил:

– Мне нужно было подъехать и на месте за его компьютером это все решить. Ехать нужно было в Щелково – сами понимаете, это довольно далеко от того места, где мы скрывались. Удаленно я решить вопрос не мог – если вы понимаете, о чем я говорю…

Крячко, хоть и не совсем понял, снова кивнул в знак согласия.

– Если насчет моего алиби на убийство Масловой, то опять же все просто – оба моих телефона, и легальный, и, скажем так, нелегальный – хотя юридически такого понятия нет, – для связи только с Никой, находились при мне. При ваших возможностях и желании вы можете легко проследить местонахождение обеих трубок на время убийства. А это очень далеко от Бутинино.

– Ну положение трубок еще не доказывает, что тебя не было на месте убийства.

– Может быть, вы нашли у нас пистолет? – провокационно спросил Вова.

– А откуда ты знаешь про пистолет? – тут же отреагировал Крячко.

Вова усмехнулся, и Стас понял, что ему снова не удалось его подловить.

– Что там был огнестрел, мне рассказала Вероника, – спокойно ответил Ольшанский. – И вообще, это вы должны доказать, что я совершил убийство, а я доказывать, что не убивал, не должен. И с доказательствами у вас что-то не очень… Вы, конечно, сейчас думаете, что я, по вашему пониманию, молокосос, салага, сейчас я на него наеду, и он признается…

– А ты признаваться, значит, не будешь? – спросил Станислав, хотя оценить Вову уже успел.

«Ловкий малый! – подумал он. – Такого не возьмешь за рупь двадцать!»

«Хитрый мужик, – думал в то же время Ольшанский. – «Косит» под простачка, но сразу видно – опытный. Впрочем, другим и не может быть полковник МВД».

Вслух же он сказал:

– Смотря в чем. В убийстве – конечно, не буду, потому что в нем не замешан. Да и Вероника не замешана. А вот кто убил и почему – мне самому очень интересно. Это означает, что мы где-то прокололись… Вернее, кто-то еще, кроме Дины, знал, где мы скрываемся. То, что Дина знала – это понятно, потому что Вероника, несмотря на все мои предостережения, зачем-то позвонила ей.

– Вот-вот, зачем она позвонила? – ухватился за эти слова Крячко.

– Страшно ей стало, – ответил Вова. – Вообще, конечно, если задумывать какое-то серьезное дело, Вероника – не самый лучший партнер. Но тут, как говорится, сердцу не прикажешь. Хотя вы, наверное, как человек уже пожилой сейчас посмеетесь надо мной.

– Смеяться я, Вова, не буду, – махнул рукой полковник, – потому что веселого во всем этом мало. А чего это я пожилой-то? – как-то обиженно добавил он.