Краденые деньги не завещают

«В целом то, что персонал приюта использовали «вслепую», вполне возможно, – размышлял полковник. – Наивно было бы думать, что к своим невменяемым пациентам здешние врачи относятся как к родным детям. Не избивают, как раньше, и то хорошо. А тут опекуны заботливые. Готовые отблагодарить за внимание именно к конкретному пациенту. Зачем же отказывать им? Попросили «проколоть», они и прокололи. Уколом больше, уколом меньше – какая разница? Хуже, чем есть, уже не сделаешь. Таким образом, те, кто был заинтересован в смерти Сергея, могли быть уверены в том, что рано или поздно она наступит. Не вообще как таковая смерть, а именно скоропостижная. И очень неожиданная для всех. В чем здесь нюанс? Понятно – во времени. Никто не может с точностью до секунды предсказать, когда оторвется тромб. Но, по-видимому, на этом этапе нашим таинственным друзьям гораздо важнее было избежать риска и малейших подозрений. Нужно было, чтобы «естественность» этой смерти не вызвала вопросов ни у кого – ни у полицейских, ни у врачей. Если бы одного курса «усиленной терапии» не хватило, не сомневаюсь, «настойчивые опекуны» инициировали бы проведение второго. Следовательно, они не торопятся и в случае необходимости могут ждать. Сколько? И от чего это зависит, вот что интересно узнать. Будут форсировать историю с дядей или могут залечь на дно, ссылаясь на сложности переоформления и оттягивая до бесконечности момент его реального вступления в наследство? «Если первый этап неизвестного нам плана – это Сергей Чугуев, то второй, несомненно, Борис Зиновьев. Что было задумано в отношении него? Навряд ли планировалось просто передать ему деньги. Гораздо вероятнее, что он либо должен в качестве наследника совершить какие-то конкретные действия, необходимые «кукловодам», либо просто перестать существовать, представив миру в качестве себя кого-то совсем другого. Сложноватая схема. Сначала один, потом другой. Но в определенном смысле – вполне оправдано и даже, можно сказать, идеально. Дядю из глухой деревни вот уже почти на протяжении года практически никто не видел в лицо. Кто может знать, какие изменения могли произойти за это время? Может, он весь мхом покрылся в этом своем лесу. Для подмены обстоятельства подходят не просто хорошо, а идеально. Бороду погуще отрастить – и паспорт менять не придется. Да, надо съездить к тете Фире, послушать, что она скажет…»

Гуров вышел из больницы, сел в машину и отправился в нотариальную контору. Офис нотариуса располагался недалеко от центра столицы, в том же районе, что и фонд «Милосердие».

Сверившись с записями в блокноте, чтобы уточнить номер дома, он припарковался в ряду разномастных автомобилей, выстроившихся вдоль тротуара.

Войдя в дверь, над которой находилась весьма солидная вывеска со словом «Нотариус», Лев попал в небольшой вестибюль, где несколько человек ожидали приема, сидя на диванчиках. Секретарша общалась с посетителями через окошечко, похожее на окошечко кассы, а за двумя дверями священнодействовали нотариусы.

– Мне нужна Омельянович Фира Израилевна, – сказал Гуров, протягивая удостоверение в окошечко. – Предупредите, пожалуйста.

Сделав серьезное лицо, молоденькая секретарша выпорхнула из своего «скворечника» и скрылась за одной из дверей.

Через минуту оттуда вышел какой-то озабоченный господин, а следом за ним снова появилась секретарша.

– Проходите, вас ждут, – произнесла она, обращаясь к полковнику.

Войдя в кабинет, он увидел большой письменный стол, за которым восседала важная дама. Угольно-черные, высоко зачесанные букли, крупные, выразительные черты лица, яркая помада на губах – вот главное, что сразу останавливало взгляд посетителя.

«Бедные, дрожат, наверное, перед ней, как банный лист, – с сочувствием подумал Лев о тех, кому приходилось обращаться к этой женщине с деловыми вопросами. – Деликатностью здесь, пожалуй, немного возьмешь. Приступим сразу к главному».

– Добрый день, полковник Гуров, – чуть наклонив голову, представился он. – Я провожу проверку по факту смерти Сергея Чугуева и связанному с этим процессу переоформления наследства Дениса Заберовского. Насколько я понимаю, юридическая чистота этого процесса и подлинность всех документов контролировалась вами?

– Вы преувеличиваете мою роль, – довольно низким голосом проговорила Фира. – Я не могу ничего контролировать, я лишь заверяю подлинность документов.

– Вот и отлично, – ничуть не смутился Лев. – Я как раз и хотел поговорить с вами о подлинности. Думаю, небольшой доверительный разговор принесет нам гораздо больше результатов, чем длительная официальная проверка. У меня к вам всего лишь несколько вопросов, и если вы сможете правдиво и исчерпывающе на них ответить, у нас больше не будет причин отрывать вас от работы.

Произнося эту фразу, он внимательно смотрел в лицо нотариуса. Но дама держалась превосходно. Ни один мускул не дрогнул в ее лице при упоминании об официальной проверке.

– Буду рада, если смогу вам помочь, – ровным голосом произнесла Фира стандартную формулу.