Краденые деньги не завещают

– Вот-вот. На сей раз они специально решили засветиться, чтобы исчезновение лесника из сторожки никого не удивило. Поскольку Азимов имел в активе реальный факт посещения села Боровое своими людьми, он со всем основанием мог втирать тебе, что это – первая их встреча с клиентом, на которой они обсуждали его желание переменить адрес.

– Да, в этом деле все было продумано до мелочей. А удалось выяснить, как Заберовский приехал в Россию?

– С этим гораздо сложнее. Каналы, разумеется, нелегальные, и здесь мы, к сожалению, можем руководствоваться лишь предположениями, более или менее обоснованными. С достоверностью можно утверждать только то, что ему помогли израильские друзья. С этой страной у Дениса Исааковича, похоже, давние и крепкие связи. Были.

– «Пластику» тоже там делал?

– Видимо, да, – кивнул Орлов. – С этой операцией настоящий анекдот. Я ведь тебе говорил, по нему работали достаточно плотно. Отслеживали, можно сказать, каждый шаг. И когда он обратился к этим косметологам, мы сначала даже недоумевали – за человеком полиция целой страны охотится, того гляди, на пожизненное загремит, а ему и дела нет ни до чего, кроме своей прекрасной внешности. Но по-настоящему удивило не это. По нашей информации, операцию он собирался делать с целью омоложения, а когда сделал, стал еще уродливее, чем был.

– Это вы просто завидуете, – улыбнувшись, проговорил Гуров. – Заберовский вовсе не был уродом. Хотя, конечно, его обновленная внешность довольно своеобразна.

– Вот-вот. Вот и я о том же. Не совсем понятно было, за что он деньги заплатил. Даже шутили, что скоро наверняка переделывать будет свое лицо прекрасное. И только недавно, когда документы лесника просматривал, я наконец понял.

– Целью операции было сделаться похожим на Зиновьева?

– Точно! Этот медведь таежный внешность имел неотесанную, и Заберовский хотел к этому идеалу хотя бы ориентировочно приблизиться. Рост ведь по паспорту не узнаешь, а вот лицо должно было хотя бы отчасти напоминать оригинал. Документы менять они, похоже, не планировали, хотели максимально чисто сделать с этой стороны.

– Вон еще когда идея-то возникла.

– Да, давно. По-видимому, когда он понял, что от нас ему просто так не уйти.

– Решил уйти непросто. Ни больше ни меньше – в небытие.

– Вот и ушел.

– Да, не рассчитал я.

– Еще будешь винить себя! – фыркнул Орлов. – Тоже – великая потеря! Одним мошенником меньше. Наша задача заключалась в том, чтобы возместить убыток, нанесенный казне. Мы ее блестяще выполнили. Еще и благодарность получим. Финансовую.

– Вашими бы устами. Что ж, выходит, с этим делом все ясно? Белых пятен не осталось?

– Кажется, нет. Но расслабляться не стоит. С этим делом ясно, но тех, с которыми пока не ясно, целая очередь. Что ты там спрашивал про «глухарь»? Кажется, у меня есть для тебя еще одно дополнительное задание.

Услышав эту фразу, Гуров поспешил покинуть кабинет «доброго» начальника, у которого всегда имелся наготове «подарок».

За время работы над делом Заберовского он действительно почти не занимался своими текущими делами и сейчас, отдохнувший и полный сил, чувствовал готовность за неделю решить проблемы, копившиеся месяцами.

Проходя по коридору в свой кабинет, он увидел Крячко.

– Здорово, Иваныч! – улыбнулся тот. – Что-то тебя совсем на работе не видно. И загорелый какой. Все отдыхаешь?

– Да! В основном, – беззаботно ответил полковник.

– Хорошо вам, любимчикам. А мы, негры, все трудимся. У меня тут такое дело нарисовалось, сам черт ногу сломит. Может, посмотришь? Сам знаешь, одна голова хорошо, а две – лучше. Вдруг у тебя было что-то похожее, консультацию ценную сможешь дать, совет.

– Что ж, попробую. А о чем дело?

– Дело? О наследстве. Там одна дама…

– О наследстве?! Даже не подходи!

Элитные грехи

Глава первая

Яркое солнце, благоухание цветов, ночная прохлада, горячая предэкзаменационная пора, пора волнений, ожиданий, надежд – в разгаре был благословенный май. Для полковника Льва Гурова это особый месяц. Несмотря на то что все его экзамены остались в далеком прошлом, а основные жизненные планы и надежды благополучно сбылись (или не сбылись), май Гуровым всегда воспринимался как пора обновления, наступления новой жизни. Так, по крайней мере, ему казалось. Хотя, в строгом смысле, жизненные вехи полковника оставались прежними. Он так же трудился в Главном управлении МВД в должности опера по особо важным делам, так же жил в своем доме вместе с женой Марией, так же дружил с полковником Станиславом Крячко, своим давним коллегой, тоже опером-важняком, с которым они делили один кабинет на двоих на Петровке, так же расследовал преступления… И все же, все же! Нечто неуловимое витало в воздухе, заставляя заново переживать ощущения весны, заново окунаться в юность, которая, увы, уже давно отгуляла положенный ей срок.