Краденые латы

Одной из целей, которые ставили перед собой крестоносцы, было устранение помех на пути паломников к святым местам, однако и после взятия Иерусалима эти пути безопасней не стали. И вот в 1118 году, когда умер король Бодуэн I (или в 1119 году – данные расходятся) группа рыцарей под руководством Гюга де Пена (Гуго де Пейнса) решила принять монашеский обет и создать братство, чтобы сопровождать паломников от побережья до Иерусалима и Вифлеема. По словам архиепископа Гийома Тирского, автора первой полной истории крестовых походов, доведенной до 1184 года, этих рыцарей было девять, и на протяжении девяти лет их число не увеличивалось. Сохранились их имена: Жофруа де Сент-Омер, Андре де Монбар (дядя св. Бернара Клервосского), Гундомар, Годфрон, Рораль, Жофруа Бизоль, Низар де Мондезир и Аршамбо де Сент-Эньян [8].

Гуго де Пен, «соратник Готфрида Бульонского», как его представляет В. Емельянов, был родом из Шампани; его замок находился в нескольких километрах от города Тура. Из-за последующих злоключений ордена имя де Пена начнет обрастать всякого рода измышлениями. А.Селянинов, например, сошлется на масонскую легенду о встрече де Пена в 1130 году с семью еврейскими мудрецами [9], нимало не беспокоя себя вопросом о достоверности масонских легенд. В.Емельянов, в свою очередь, намекает, что де Пен будто бы получил посвящение от «старца горы», то есть главы исмаилитов-ассасинов, но заимствует он эту версию от Блаватской, как будто эта религиозная авантюристка такой уж достоверный источник! Блаватская тоже не сама ее придумала: первоисточником в данном случае служит появившаяся в конце XVIII века книга «Могила Жака де Моле», автор которой Каде де Гассикур – масон, входивший в парижскую ложу «Пчела», аптекарь Наполеона. Не знаю, какими лекарствами он пичкал Наполеона, но принимать на веру его исторические микстуры я бы не советовал.

Реальный де Пен был своего рода новатором: выдвинутая им необычная идея соединения в одном лице рыцаря и монаха далеко не всеми сразу была понята и принята. Однако в защиту нового начинания горячо выступил знаменитый энтузиаст крестовых походов аббат Бернар Клервосский (1091-1153), впоследствии причисленный католической церковью к лику святых, а по терминологии советского автора М.А.Заборова «прославленный церковный мракобес» [10]. Св. Бернар, как уже говорилось, был связан с новым орденом родственными узами – его дядя, Андре де Монбар – один из основателей ордена. Идя навстречу пожеланиям де Пена, Бернар Клервосский сочинил целый панегирик в честь воинов клириков, «монахов по духу, бойцов по оружию» [11]. Он оправдывал идею создания нового ордена тем, что «нет такого закона, который запрещал бы христианину поднимать меч» [12]. Как считает немецкий исследователь Генрих Финке, «тесная связь между религией и кровавым воинским ремеслом… имеет две непреходящие заслуги:…она позволила эффективно противоборствовать наступлению угрожающего западной культуре ислама, как на Востоке, так и в Испании, и религиозно углубила рыцарский идеал» [13].

Ища поддержки своему начинанию, де Пен выехал в Европу. В 1128 году в Труа, то есть на родине де Пена, состоялся церковный сбор, на котором под руководством Бернара Клервосского был выработан устав ордена, по словам американского историка Генри-Чарльза Ли, чрезвычайно суровый, как у цистерцианцев [14], то есть у того монашеского ордена, который возглавлял Св. Бернар. Особое значение придавалось обету бедности: например, двоим рыцарям полагалось есть из одной миски. Позже, когда шло следствие по делу тамплиеров, кривотолки вызвала печать ордена, на которой изображались двое рыцарей, едущих на одной лошади. Говорили, будто перед одной из битв двое тамплиеров дали разные обеты: один посвятил себя Христу, а другой – «тому, кто сильней», и первый был ранен, а второй нет. С этого де и началась порча» [15]. А печать-то всего-навсего символизировала братскую взаимопомощь, как и еда из одной миски. Членам ордена были запрещены всякие развлечения: соколиная охота, игра в кости, посещение зрелищ, им нельзя было петь смешное или громко смеяться [16]. Они не смели целовать женщин, даже родную сестру или мать; в своей спальне рыцари должны были держать зажженную свечу, чтобы над ними не взял верх дух тьмы [17].

Разумеется, этот устав, как и все на свете, впоследствии кем-то соблюдался, а кем-то нарушался. Но вряд ли орден тамплиеров был грешнее других.