Краденые звёзды (СИ)

— А имя? — поморщился Глеб. Тарабарщина, которую он только что услышал, никак не хотела ложиться на язык, а оставаться в памяти — тем более. Насколько помнилось, имена у этой расы были гораздо благозвучнее и короче.

Чужой почему-то не торопился с ответом. Но все-таки не выдержал требовательного взгляда, громко заявил:

— Туунк.

— Ага. Значит, Туунк, — поднимая брови, заключил Глеб. Вздохнул обреченно: — Точно, что-то не так с моим везением в последнее время. Двое полукровок — уже слишком много для одного.

Айга услышала, усмехнулась в нос. Клайг рыкнул:

— Мое пр-роисхождение не игр-рает никакой р-роли. Я Груул — и точка! — Глянув на девчонку, чужой раздраженно скомандовал: — Можно начинать!

Айга подошла ближе, поправила шлемы обоим. Затем пробежалась изящными пальчиками по экрану наладонника. Сиденье под Глебом будто бы ожило: канаты дрогнули, руки и ноги начала оплетать тончайшая паутина. Очень скоро их стало невозможно оторвать от кресла.

— Эта машина гораздо мощнее, чем была в прошлый раз в «туманности». Все будет, как в жизни — не спутай, — сообщила Айга, склонившись над ухом Глеба. Совсем тихо шепнула: — Проснувшись, не удивляйся увиденному. По-иному увидишь наш мир.

— Почему?

— Так. Изменится кое-что существенное, — отмахнулась Айга. — Но, в общем-то, ерунда. Даже не заморачивайся.

— Всмысле? Это что ещё за заявление? О чем меня снова забыли предупредить?! — громко возмутился Глеб, но девушка, вооруженные клайги в нишах и ослепительно белая комната за ее спиной внезапно исчезли.

Его окружила знакомая мерцающая тьма, в уши ударил горячий ветер. Глеб хотел прикрыть их ладонями, но вдруг обнаружил, что не имеет рук. Хотел шевельнуть ногами… Тела не было, его не существовало теперь: остались лишь мысли и чувства. И острое желание жить.

Его словно засасывало в трясину, нос и легкие забило песком. В какой-то момент показалось — еще немного, и он растворится в беспамятстве, расползется на триллионы частиц.

«Помочь?» — услышал он ехидный голос девчонки.

«Не надо. Я сам.»

Глеб вспомнил зачем сюда пришел и потянулся разумом в пустоту. Представил каменистую долину под красноватым, тусклым и пыльным солнышком. Из клочков воспоминаний собрал старый приземистый амбар и застывшего у окна цедурианца. Напрягся и восстановил по памяти мелиоративную установку с флаером за ней, это могло быть важно.

Затем вернулся к строению и принялся вылепливать себя из пыли и каменного крошева. Снова ударил ветер, по земле заструились ручейки песка, сплетаясь в толстые косы, а они в свою очередь — в неказистое подобие человеческой фигуры. Через минуту, за которую Глеб не успел почувствовать себя богом, он уже стоял на земле: волосы и одежду трепал сильный ветер, а щеку обжигало горячее крошево.

Еще столько же пришлось ждать, пока рядом из проржавевших обломков старого механизма воплотится чужой. Он переступил с лапы на лапу, осмотрелся:

— Неприятная планета. Захолустье на задворках галактики, — сказал он. — И как же цедурианцы выживают в таких местах?

— Деньги решают. К тому же, насколько помню, материнский мир у них еще менее гостеприимен, а здесь — курорт считай. Им не привыкать, — ответил Глеб. Заметил: — Постой… У тебя акцент исчез.

— Глупый человек, — оскалился в беззлобной усмешке клайг. — Ведь мы твой мозг инспектируем. Все здесь, — развел он лапы, — лишь плод твоего воображения. Я, ты, он. А слова — лишь набор импульсов, пропущенных через фильтр твоего сознания.

— Понятно, — протянул Глеб. — Нематериально, значит… значит, боли ты бы не почувствовал?

— Какой боли? — насторожился клайг. Он сделал шаг назад и обнажил клыки. — Драться собираешься?

— Сначала я хотел отыграться за ту ловушку, в которую ты меня завел, — проговорил Глеб, глядя ему в глаза. — Но услышав имя, решил, что тебе и так от родни достается. Тяжело быть всегда чужим среди своих, верно?

Клайг напряженно молчал. Потом вздохнул глубоко и отвернулся:

— Вы, люди, всегда отличались особой коварностью, — пробормотал он. — Да, здесь мне не грозит физическая расправа. Я в безопасности. Но ты ударил больнее.

— Квиты?

— Мне нужно подумать.

— Думай. А пока идем в амбар.

— Звезда там?

— И звезда и эфесы… Ты чего дрожишь весь?

— Волнуюсь. Никто из нынешнего поколения клайгов не видел настоящих звезд. Я буду первым. Это великая честь.

— Все ведь понарошку, только кажется.

— Многим и этого не дано, — отмахнулся чужой и решительно направился к строению. До Глеба донеслось: — Если я первым обнаружу ее…

Они подошли к амбару: сквозь щелястую дверь пробивалось оранжевое тепло живого огня. Туунк нетерпеливо ухватился когтями за ручку и дернул дверь. На вид она казалась деревянной, но даже не шелохнулась, будто намертво срослась с камнем. Чужой уперся в откос и рванул что было сил.

— Бесполезно, — Глеб положил руку ему на плечо. — Цедурианец не входил внутрь. Все время оставался снаружи. Я вызвал момент, когда эфесы заметили его.

— Покопайся в более ранних эпизодах. Там должно остаться хоть что-нибудь.