Крадущаяся тьма

— Ага, — откликнулся Ранил. — Да и свежая лошадка потребуется, нужно ж Заплатке передохнуть. Конечно, господин, если спешишь, можешь попробовать добраться по старой тропе через холмы.

— Нечего лезть в холмы в такой непогожий день, — фыркнула Арна, кутая костлявые плечи в шаль. — Да та тропа сейчас от дождей и талых вод — сплошная трясина.

— А по тропе за сколько времени я доеду? — настаивал Алек, стараясь скрыть нетерпение.

— Кто ж его знает, — поскреб в затылке Ранил. — Может, и за час доберешься, если поедешь быстро и не заблудишься. Из наших лучше всех дорогу знает Мин. Он родом из той долины.

— Это верно, он знает, — откликнулась Арна таким тоном, словно соседняя долина — загадочная дальняя страна. — Мин все тебе объяснит, господин Алек. А может, и проводит.

— А где он?

— Мин-то? Дай-ка сообразить… Ранил, где сегодня Мин?

— Он поехал в Грейуолл с управляющим, — ответил конюх. — Это в пяти милях отсюда. Еще один отнимающий время крюк.

— Ранил, а далеко отсюда начинается эта твоя тропа?

— Нет. Да ты же знаешь это место, господин. Поезжай к ручью у подножия холма, а там ты ее и увидишь: она начинается сразу справа от заводи.

— Ты имеешь в виду ту тропу, что ведет от пруда, где живут выдры? — с облегчением воскликнул Алек. Туда он как-то ездил вместе с Бекой.

— Ага, она самая, — подтвердила Арна. — Только нелегкий это путь, говорят.

— Я привычный, — ответил Алек, спешиваясь. — Только, пожалуй, я и правда одолжу лошадку, а Заплатку и поклажу оставлю здесь. Я вернусь за ними еще до темна.

Он был под водой. Глядя вверх, он видел блеск ряби на поверхности, колышущееся серебряное зеркало, которое не отражало ничего. Над самой водой двигалось что-то темное, словно вырисовывающийся на фоне неба силуэт человека…

Серегил крякнул от неожиданности и разогнулся, когда что-то твердое грубо толкнуло его в спину.

— Говорю же вам, он жив! — услышал он женский голос. Два стражника в синих мундирах смотрели на него сверху, не слезая с лошадей; на их шлемах играли первые солнечные лучи. Третий стражник стоял над Серегилом, сжимая обеими руками дубинку.

— Вставай, ты! Ну-ка подымайся! — прорычал он, явно намереваясь огреть нищего еще раз.

— Да пребудет с вами милость Создателя! — заныл Серегил.

— Оставь свои благословения при себе, ты, грязная образина!

Серегил запахнул свои лохмотья и с трудом поднялся на ноги, гадая, как это его угораздило уснуть на задворках притона. Всю ночь он следил за расположенным поблизости кабаком, высматривая человека, от которого рассчитывал получить информацию; тот часто здесь пил. Теперь же развалюха была заперта, нужный ему воришка давно смылся.

Грубо схватив Серегила за руку, стражник поволок его к повозке с высокими бортами.

— Лезь туда и поторапливайся!

Перевалившись через заднюю доску, Серегил обнаружил в тележке с полдюжины сбившихся в кучу мрачных нищих и шлюх.

Ужасно недовольный собой, Серегил едва успел ухватиться за сиденье — повозка дернулась и покатилась вперед. Что-то беспокоило Серегила: смутное воспоминание о сновидении, от которого его разбудил стражник. Но как он ни старался, воспоминание ускользало. К тому же нужно было разобраться с тем, что случилось.

— Да не сделал я ничего! — ворчливо начал он. — Кому от меня вред? Чего это они, хватают ни с того ни с сего бедного калеку?

— Ты разве не слышал? — со слезами откликнулась оборванная девчонка. — Говорят, война началась. Теперь нас подведут под закон о нищих.

Серегил молча вытаращил на нее глаза; до него не сразу дошла вся ирония случившегося. Древний закон о нищих гласил, что во время военных действий все бродяги, нищие, сумасшедшие и преступники должны быть или завербованы в армию, или высланы из городов. В случае осады драгоценные запасы не следовало тратить на этих паразитов.

Оглядев остальных бедолаг — плачущую шлюху, пару смутно знакомых воришек, однорукого пьяного громилу, покрытого засохшей рвотой, тощего голодного мальчишку, — Серегил едва удержался от смеха: надо же было ему догадаться выбрать себе именно такую личину!

«Стоит остаться в этой компании, и не успеешь оглянуться, как окажешься перед пленимарской конницей с хлипкой пикой в руках, — мрачно подумал он. — Много же я выиграл, отказавшись от приятной поездки с Алеком в Уотермид».

Алек не увидел выдр, когда проезжал мимо пруда, хотя на берегу было достаточно их следов, чтобы стало ясно: звери все еще здесь живут.

За прудом тропа становилась круче, взбираясь на холм между старых елей и огромных валунов. Под густыми ветвями и там, где скалы нависали над почвой, еще не растаял снег, но в воздухе веяло уже сладким запахом свежей зелени и влажной земли. Хотя уже начал моросить дождь, оказаться в лесу было приятно. После зимы, проведенной в основном на узких улицах Римини, простое и знакомое дело — найти в лесу заброшенную тропу — казалось Алеку удивительно приятным.

Весенние ручьи и опавшие иглы кое-где сделали тропу в лесу незаметной; в других местах она шла по голой скале, и ее отмечали лишь когда-то сложенные кучки камней.