Крадущиеся на глубине

В то же время я понимал, что в экстремальных обстоятельствах действовал совсем не так, как должен был вести себя настоящий офицер-подводник. Я снова и снова перебирал в памяти все события, последовавшие за столкновением, прикидывал, что должен был сделать. Меня терзали две мысли. Первая - как мне не хватило ума сообразить, что вода в пост управления поступает через вентиляционную систему. Вторая - я должен был перейти в машинное отделение вместе с остальными.

Следовало подумать и о будущем. Сначала я решил, что никогда в жизни близко не подойду к субмарине. Но со временем понял, что если напишу рапорт об уходе из подводного флота, то признаю свое полное поражение и больше не смогу себя уважать. Поэтому я решил остаться, если, конечно, мне позволят. Вспомнив о том, что лошадь, которая тебя сбросила, следует тут же оседлать снова, я принял решение попросить направить меня в боевой поход как можно быстрее.

В таком настроении меня застал Вингфилд. Он пришел ко мне незадолго до полуночи, поскольку до последней минуты оставался на месте столкновения. Мне показалось, что он постарел на десять лет, - таким хмурым и изможденным он выглядел. Он рассказал о гибели Тони Годдена и спросил о Питере. Я поведал ему все, что знал. Капитан сказал, что мы потеряли половину команды, - общее число погибших составляет двадцать два человека, из них два офицера.

На следующий день мы ответили еще на ряд вопросов, после чего получили двухнедельный отпуск, в середине которого нас вызвали в следственную комиссию в Чатеме. (Адмиралтейство не было склонно возложить вину за столкновение на Вингфилда. Очень скоро он получил под командование новую лодку и оставался командиром действующих субмарин до конца 1944 года, заработав орден "За боевые заслуги" и два креста "За выдающиеся заслуги".) А я после окончания отпуска явился на "Дельфин" в Госпорте и, в ответ на мою просьбу вернуться на море, получил приказ сменить Фредди Шервуда в должности торпедного офицера субмарины "Морской лев", базировавшейся в форте Блокхауз и действовавшей у побережья Франции. Ее командиром был небезызвестный бородач Бен Бриан.

Глава 4. Бискайский залив и Северная Россия

"Морской лев" воевал с самого начала войны. Во время вторжения немцев в Норвегию лодки класса S понесли серьезные потери, сражаясь в заминированных узких проходах и на мелководьях Скагеррака.

Одним из самых замечательных людей на "Морском льве" был его старший механик Мэриотт - высокий мрачный мужчина, подводник старой школы, обладавший необыкновенно развитым сардоническим чувством юмора. В море он постоянно носил весьма своеобразный головной убор собственного изобретения. Это был продолговатый кусок картона, причудливо изогнутый и втиснутый в старый и грязный подшлемник, когда-то бывший нежно-голубым. Когда он шел через пост управления в машинное отделение в своем неизменном головном уборе и с невозмутимым выражением лица, на котором, казалось, жили только глаза, его вполне можно было принять за старого монаха, сошедшего со страниц Боккаччо и по недоразумению попавшего к нам в субмарину. В порту я часто приходил к механикам, чтобы послушать его захватывающие истории, рассказчиком он был великолепным. Я принял решение упомянуть о нем на страницах этой книги, потому что много месяцев спустя, просматривая журнал машинного отделения, я нашел там несколько стихотворений, написанных его твердой рукой на перепачканных маслом страницах. В частности, он в стихотворной форме поведал миру о судьбе лодок класса S в первые месяцы войны, причем сделал это значительно лучше, чем смогу сделать я.

Двенадцать маленьких лодок S однажды вышли в море,

"Морская звезда" ушла вперед - и их осталось одиннадцать.

Одиннадцать осторожных лодок S старались держаться вместе,

"Морской конек" не ответил на вызов - и их осталось десять.

Десять упрямых лодок S шли вперед,

"Стерлядь" утонула - и их осталось девять.

Девять смелых лодок S искушали судьбу,

"Акула" не победила - и их осталось восемь.

Восемь стойких лодок S - с людьми из Ханта и Девона,

"Акула" опоздала - и их осталось семь.

Семь храбрых лодок S испытывали разные приемы,

"Меч-рыба" испытала самый новый - и их осталось шесть.

Шесть, неутомимых лодок S боролись за жизнь.

"Молот-рыба" внезапно замолчала - и их осталось пять.

Пять потрепанных лодок S несли дозор у берега,

"Грубиян" подошел слишком близко - и их осталось четыре.

Четыре бесстрашные лодки S вышли в открытое море,

"Рыба-луна" попала под бомбы - и нас осталось трое.

Три потрепанные лодки S вышли в боевой дозор,

...

Две усталые лодки S...

...

Одинокая лодка S...

...