Крадущийся кот

— Никто не хочет признаваться в таких вещах. Когда мы кого-то любим, трудно быть объективным. Мы знаем, что они не хотели, мы верим, что они сожалеют, потому что они попросили прощения. Главное, они и правда сожалеют. Но никто не может гарантировать, что все не повторится снова. И снова. И снова. Это бесконечный цикл. Вы должны что-то предпринять, чтобы он закончился.

— Говорю же вам, мне не надо! Ну, ладно, я возьму вашу брошюру. Но, надеюсь, мы живем в свободной стране, и я могу идти?

— Возможно, я могу чем-то помочь, — раздался голос из приемной.

Этот голос Темпл знала слишком хорошо. Она чуть не умерла. В комнату вошла лейтенант Молина со своим обычным деловым видом. Когда она увидела Темпл, профессионально-жесткое выражение ее лица сползло, как маска, и лицо сделалось таким, каким Темпл не имела удовольствия видеть его никогда раньше: изумленным и даже растерянным.

Две женщины смотрели друг на друга, одинаково замерев от неожиданности.

Молина пришла в себя первой, но это потому, что она стояла на ногах и не была полураздета.

— Я займусь этим, — сказала она медсестре, снова беря ситуацию в свои руки.

— Спасибо, лейтенант, — сестра замешкалась с брошюрой, но Молина молча протянула руку и взяла у нее брошюру и анкету. Теперь вся личная информация Темпл была в ее распоряжении. «Радуйся!» — подумала Темпл, вне себя от злости.

— Понятно теперь, — пробормотала она, — почему бедные люди не желают обращаться в «скорую». Их здесь не столько лечат, сколько унижают.

— Регистрировать случаи избиения очень важно, — Молина просматривала анкету, ее тяжелые брови поднялись раз и другой по мере чтения. Она подняла глаза на Темпл. — Вас здорово отделали.

— Да, здорово, и я не нуждаюсь в том, чтобы меня теперь еще и словесно истязали.

— Доктор и медсестра выполняют свою работу. Любой | профессиональный медик или полицейский сразу опре- I делит, что вы — жертва целенаправленного избиения.

— «Жертва». Какой великолепный бюрократический термин!

— Успокойтесь. Я знаю, что вы круты. Я знаю, что вы упрямы. Так что можете не притворяться, что вы сильнее, чем есть на самом деле.

— Нет, я буду, потому что я не дылда под два метра ростом и не ношу пистолет и полицейский жетон!

Молина замерла на секунду, потом пожала плечами и отвернулась, а потом сделала нечто несусветное: сбросила свои туфли на низком каблуке и стала на пару сантиметров ниже.

— Так лучше?

Злость, клокотавшая внутри у Темпл, внезапно иссякла, не найдя выхода.

— Чуть-чуть. Слушайте. Если бы я подвергалась домашнему насилию, я бы первая разоралась на всю вселенную. Честно. Но это были совершенно незнакомые люди.

— Уличные грабители отбирают кошелек, угрожая оружием, или толкают, срывают сумку и убегают. Но никогда не топчутся вокруг, обрабатывая ограбленного кулаками.

— Может, это были грабители-садисты.

— Оставьте эту чушь при себе. Что это за парень с вами?

— Я же говорила — сосед. Что такого, что он подвез меня до больницы? Если бы он не настоял, я бы вообще сюда не поехала — и теперь его же еще подозревают в насилии?! Вот и делай после этого добро людям!

— Мы обязаны задавать вопросы, — сказала Молина терпеливо. — Врачи, медсестры и полицейские в прошлом не делали этого — а расплачивались женщины и дети. Вы знаете, что треть всех женщин, обращающихся в «скорую», являются жертвами домашнего насилия?

Сухая статистика оказалась выше любых аргументов.

— Нет, я не знала… Так много?

— И это только те, что обращаются. В это число не входят крутые гражданки вроде вас, которые не желают идти к врачу.

— Мама дорогая… Ладно, я поняла, почему вы задаете вопросы. Но вы тоже должны меня выслушать: семейное насилие — не мой случай, поверьте.

— Очень многие это отрицают. — Молина подняла ладонь, предупреждая дальнейшие восклицания со стороны Темпл. — К тому же, ваш случай все еще не ясен для меня.

— Может быть, потому что я не все рассказала. Молина облокотилась о стену:

— Так расскажите.

И Темпл рассказала, не желая этого делать, но еще меньше желая быть заподозренной в том, что ее избил любовник… Молина слушала внимательно, но по ее лицу невозможно было прочесть, о чем она думает.

— Вы сможете опознать этих людей? — спросила она, наконец.

— Хочется надеяться, но, когда вы попадаете в ситуацию вроде этой, трудно бывает рассмотреть и запомнить лица…

— Нужно, чтобы вы взглянули на несколько фотографий. Например, завтра, когда вы отдохнете и поспите.

— Ладно.

— Значит, они спрашивали вас, где Макс Кинселла? Темпл кивнула.

— Вы им сказали?

— Как бы я сказала, если я не знаю?

— Мало ли что вы говорите, — Молина оттолкнулась от стены, надела туфли и бросила на Темпл взгляд из-под своих ужасающе густых и широких бровей. «Господи, как бы эта дылда выиграла, если бы приобрела хоть чуточку женственности!» — подумала Темпл.

— Почему именно сейчас? — Молина опять возвышалась перед ней, высоченная, как всегда. — После исчезновения Кинселлы прошло четыре месяца.

Темпл только недоумевающе потрясла головой.