Крадущийся вампир, затаившийся клык

— Это прямо здесь. Это выглядит как «in tua luce videmus lucem»?

— Это что латынь?

— Да.

Ее темная голова склонилась над книгой.

— Ага, латынь. Ну, и что это значит?

— В твоем свете мы узрим свет.

— Звучит как университетский девиз.

Я заставила себя опустить глаза на страницу.

— Очень может быть. Это также походит на что-то, что люди Братства говорят, как часть их обрядов.

Ее глаза расширились.

— Что ты думаешь, это значит?

— Я не уверена. Глянь, тут говорится «Лоди»? — Я постучала по слову на следующей странице.

— Гм…возможно. Что ж может быть. Потом снова, это может быть «ткацкий станок» или даже «смотреть»[28]. Почерк наверняка слишком труден для расшифровки.

— Я считаю это — Лоди, — медленно сказала я, пытаясь вспомнить, что Рик Миковски говорил нам о происхождении войны против вампиров. Мои пальцы скользнули поперек тонкого пергамента, пока не успокоились под датой, обозначенной рядом с началом дела. — Тут сказано 1643. Это звучит верно, для Конгресса Лоди.

— Какого?

Я объяснила, что знала об истории Братства.

— Ясно. Так это что, вроде как упоминание о начале войны. Если так, он всерьез старый и должно быть ценный. Мне интересно, почему Алек лучше не держит его в своего рода защищающем архивы хранилище, чем запиханным в потайную дыру в столе.

Я обратно пощелкала по странице, глядя на дату строки содержащую имя Кристоффа. Почему, если Конгресс Лоди начался в следующий за ним год, Братство было упомянуто в ранней строчке? Кристофф был одним из первых вампов преследующих жнецов? Я сделала умственную заметку спросить его, когда дела будут менее беспокойными, и он будет более склонен к беседе.

— Не обращая внимания ни на что, он достаточно ценен, чтобы оправдать его перевод Кристоффом, — сказала я, нежно потирая большим пальцем по сафьяновой обложке. — Если это окажется ничем, мы вернем его Алеку. То есть, допуская, что он придет домой.

— Тогда я полагаю, мы закончили здесь, — сказала Магда, оглядывая комнату.

— Мы посмотрели повсюду. Можем двинуть к этажу под нами. — Мысль пришла ко мне: Кристофф не был в контакте со мной более получаса. В какой-то степени, это было в некотором роде необычно, я хотела бы думать, что он заинтересовался бы нашим прогрессом или нехваткой его. Бу, я готова перейти к главному этажу. Ты закончил в гостевом домике?

Молчание было единственным ответом.

Кристофф? Все в порядке?

Я встала, когда глубокое молчание наполнило мою голову.

— Что-то не так, — сказала я, пытаясь открыть свои чувства, чтобы определить местонахождение Кристоффа.

Она притормозила у двери.

— Что?

— Кристофф не отвечает мне.

Она с минуту глядела на телефон, прежде чем ее брови изогнулись.

— О, умственная штука? Может быть он занят. Или не в диапазоне.

Я покачала головой, внезапно наполнившись сильнейшим предвестием опасности.

— Я так не думаю. Что-то случилось, что заставило его закрыть своей разум от моего и это может быть только одна вещь.

— Жнецы? — Спросила она, ее лицо утратило некоторую живость.

— Или хуже.

Она на мгновение застыла.

— Подходя к мысли об этом, Рей должен быть теперь на верхнем этаже. Даже если он выпил то прекрасное Коста Русси, он должен был…Я намерена пойти проверить его.

Она промчалась по комнате, не дожидаясь ответа.

Охваченная внезапным ощущением срочности, я поспешно завернула дневник, запихав тонкий кусочек назад в стол, и не имея альтернативного выбора, заткнула дневник под платье, в бретельки моего нижнего белья.

Я подхватила тонкий фонарик, что Кристофф оставил мне, щелкнула светом в комнате, прежде чем осторожно закрыть дверь. В доме было теперь темно, так как солнце село, но фонарик позволял мне выбирать путь по лестнице, что вел вниз на главный этаж. Он, тоже был темен, и на мгновение я заколебалась, первобытная часть моего разума отказывалась маршировать вслепую в то, что ощущалось как нечто, несомненно, опасное.

Моя нога только стукнула по первой ступеньке, когда шум сзади испугал меня, порождая во мне одновременно удушье и разворот вокруг, одной рукой сжимая фонарик, другой нащупывая дневник, который прижимался к моей коже.

Лицо внезапно вырисовалось в темноте. Моя кожа на мгновение зашевелилась от ужаса, а тело уступило инстинкту полета. Я отступила назад и стремительно упала вниз лестницы, дальше в чернильную темноту.

Глава 13

Боль первая захватила мое внимание. Она была острой и горячей, исходя из точки сбоку моей головы тупыми волнами муки, принося остальную часть моего сознания.

— Хмм? — сказала я, языком, по-видимому, сделанным из свинца, когда поморгала глазами, пытаясь отряхнуть последние клочки забытья, цеплявшиеся за края моего разума. — Хрнг?

— Ты очнулась? Как самочувствие?

Я поморгала еще пару раз. Свет и тени вспыхнули на моем лице, в размытые мимолетные формы, что казалось, устремились мимо меня.

— Бу? — Спросила я, пытаясь выровнять свое положение и вздрагивая от боли в голове, которая последовала за движением. — Ой. Что за черт?