Краем глаза

— Твой отец ушел отсюда, ушел навсегда, но он живет в других мирах. И мое утверждение основано не только на вере. Если бы Альберт Эйнштейн был жив и сейчас стоял рядом, он бы подтвердил, что это правда. Твой отец с тобой во многих местах, как и Фими. Во многих местах она не умерла при родах. В некоторых ее не насиловали, не корежили ее жизнь. Но в этих местах, ирония судьбы, иначе не скажешь, не существует Ангел… а Ангел — чудо и дар божий. — Он перевел взгляд с ночного города на Целестину. — Поэтому, когда ты лежишь в постели, не в силах уснуть от горя, не думай о том, что потеряла отца и Фими. Думай о том, что у тебя есть в этом мире и нет в других… об Ангел. Кем бы ни был бог, католиком, баптистом, иудеем, мусульманином или квантовой механикой, он дает нам компенсацию за нашу боль, компенсацию, которую мы получаем прямо здесь, в этом мире, а не в параллельных или в последующем. Мы всегда получаем компенсацию за боль… если признаем ее, когда видим.

Ее глаза, черные озера, горели желанием услышать продолжение, но она уважала заключенное соглашение.

— Я поняла вас только наполовину и даже не знаю, меньшая она или большая, но у меня такое ощущение, что вашими устами глаголет истина. Спасибо вам. Я подумаю об этом ночью, если не смогу уснуть. — Она придвинулась к нему, поцеловала в щеку. — Кто вы, Том Ванадий?

Он улыбнулся, пожал плечами:

— Раньше я спасал людей. Теперь охочусь на них. Во всяком случае, на одного.

Глава 78

Они прибыли в Брайт-Бич во вторник, когда голубизна неба уже потемнела, а морские чайки разлетелись по тихим бухтам, готовясь к ночи. Из Сан-Франциско на самолете местной авиалинии долетели до аэропорта округа Орандж, взяли напрокат автомобиль и покатили на юг.

Первым делом Пол Дамаск привез Грейс, Целестину и Ангел в дом Агнес Лампион.

— Прежде чем мы поедем ко мне, я хочу познакомить вас с одним человеком. Я знаю, она нас не ждет, но уверен, что дверь перед нами не захлопнется.

С мучной отметиной на щеке, вытирая руки посудным полотенцем в красно-белую клетку, Агнес открыла дверь, увидела автомобиль на подъездной дорожке.

— Пол! — воскликнула она. — Ты не пришел, а приехал?

— Не мог донести трех дам, — ответил он. — Они, конечно, миниатюрные, но все-таки весят больше рюкзака.

Они перезнакомились по пути с крыльца до прихожей.

— Пойдемте на кухню, — предложила Агнес. — Я пеку пироги. Ароматы, наполнявшие воздух, отбили бы охоту поститься у самого стойкого монаха.

— Чем это так вкусно пахнет? — спросила Грейс.

— Пирогами с грушей, изюмом и грецкими орехами, — ответила Грейс. — С шоколадной глазурью.

— Да тут прямо-таки кондитерский цех! — воскликнула Целестина.

На кухне Барти сидел за столом, и у Пола защемило сердце, когда он увидел белые повязки, закрывавшие глаза мальчика.

— Ты, должно быть, Барти, — сказала Грейс. — Я все о тебе знаю.

— Садитесь, садитесь, — Агнес указала на стулья вокруг стола. — Кофе я могу предложить прямо сейчас, а пироги чуть позже.

Целестина не сразу отреагировала на имя. Но потом до нее дошло.

— Барти? Уменьшительное от… Бартоломью?

— Так точно, — кивнул Барти. Целестина повернулась к матери:

— Что значит — ты все о нем знаешь?

— Пол рассказал в тот вечер, когда пришел к нам. Об Агнес… и о том, что случилось с Барти. И о своей ушедшей жене, Перри. У меня такое ощущение, что я давно уже живу в Брайт-Бич.

— Тогда у вас перед нами большая фора, и вы должны рассказать нам о себе, — улыбнулась Агнес. — Я поставлю кофе… если только вы не хотите мне помочь.

Грейс и Целестина тут же включились в работу, помогая Агнес не только с кофе, но и с пирогами.

Вокруг стола стояли шесть стульев с высокими спинками, по одному на каждого, но на своих остались только Барти и Пол.

Ангел, знакомясь с необычной обстановкой, периодически возвращалась к стулу, чтобы глотнуть яблочного сока и сообщить о своих открытиях:

— У них на полках желтая бумага. Они хранят картошку в кладовке. В холодильнике у них четыре сорта соленых огурцов. У них тостер в носке с вышитыми на нем птичками.

— Это не носок, — объяснил Барти. — Стеганый чехол.

— Что? — переспросила Ангел.

— Чехол для тостера.

— А почему на нем птички? Птички любят тосты?

— Конечно, любят, — ответил Барти. — Но я думаю, Мария вышила птичек для красоты.

— У вас есть коза?

— Я надеюсь, что нет.

— И я тоже, — с тем Ангел и отправилась навстречу новым открытиям.

Очень скоро Агнес, Целестина и Грейс работали как одна команда. Пол не раз замечал, что большинство женщин буквально с первого момента составляют впечатление о себе подобных и, если отрицательных эмоций не возникает, удивительно быстро находят общий язык. То же случилось и с Агнес, Целестиной и Грейс. Не прошло и получаса, как женщины вели себя так, словно были одного возраста и не разлучались с самого детства. Наверное, впервые после убийства преподобного Грейс и Целестина хоть немного отвлеклись от своего горя, с головой уйдя в готовку.

— Здорово. — Барти, похоже, прочитал мысли Пола.

— Да, — согласился тот. — Здорово.