Краеугольников

Преодолевая жуткую слабость, подполз к поверженному мужчине. Он лежал тихо и спокойно, будто во сне. Не разглядев, вляпался во что-то мокрое, липкое. Лишь потом дошло, что это лужа крови, растекающаяся вокруг неподвижной жертвы.

Зашарил рукой по телу, стараясь хотя бы отыскать рану. Куда этот гад ударил? То ли в область сердца, то ли в горло, то ли под ключицу. Чертыхнувшись, начал сдирать с лежащего плащ и рубашку.

Словно почуяв чужое присутствие, он неожиданно вздрогнул и открыл глаза. Жив, чертяка!

– Сейчас, сейчас, – я суетливо запыхтел, ощупывая грудную клетку бедолаги.

Мужчина судорожно выдохнул и захрипел, изо рта полился темный ручеек. Однако, он справился, и последнее чудовищное усилие не пропало даром. Шипящие, еле различимые звуки сложились в прощальную фразу.

– К…а…р…а…н…д…а…ш… – просипел он и замолк.

Глаза бедолаги закрылись, голова обмякла.

Не обращая внимания на перепачканную в крови ладонь, полез в карман за телефоном. Разблокировать экран удалось не сразу – аппарат не принимал отпечаток грязных пальцев. Кое-как набрав номер скорой, прижал смартфон головой к плечу.

Динамик надрывался длинными гудками. Я нажимал ладонью на грудь убитого, пытаясь остановить льющуюся кровь.

Глава № 2

Если честно, лежанка в машине скорой помощи не отличается большой комфортабельностью. Наверное, специально сделана так, чтобы больные хотели поскорей с нее слезть. Не засиживались. Во всяком случае, желания прилечь у меня не возникало.

Впрочем, жаловаться грех. И полиция, и скорая – все приехали довольно оперативно. Время не засекал, но, субъективно – прошло не больше получаса.

Народу в переулке значительно прибавилось. Да и света стало больше. Кроме включенных фар натащили еще каких-то осветителей. Стало не то чтобы, как днем, но место преступления видно здорово.

А преступление налицо. Несмотря на мои попытки помочь, а может – и вопреки им – неизвестный мужчина умер. Тело все еще лежало на асфальте, в широкой луже собственно крови. Убийца скрылся без следа.

Мне оказали не хитрую помощь. Что-то вкололи – думаю, обычное обезболивающее. Неприятные ощущения в плече и правда отпустили, хотя подвижность толком не восстановилась. Но это побочки электрического удара: через пару дней должно пройти само собой. Также, как и покраснение на коже.

Чувствовал я себя не слишком хорошо. Точнее – довольно паршиво. Тошнота и головокружение после шока никак не отпускали. Вот и усадили здесь, вручив в руки маску с кислородом. Дышишь из нее через раз, сознание заметно проясняется.

Руки скованы наручниками. Больно и чертовски неудобно. Даже почесаться толком не получается. А чешется теперь, как на зло, везде и всюду. Извозился, пытаясь дотянуться до зудящей спины.

Еще и постовой снаружи меня стережет. Присматривает, чтобы не удрал. На мои выкрутасы с попыткой почесаться глядит весьма настороженно. Но я не в обиде, понимаю: такая работа. В конце концов, здесь труп, а я – единственный свидетель. А может и подозреваемый. Убегать мне никак нельзя.

Куртка, руки, рубашка – все в чужой крови. Перемазался я знатно, пока старался помочь. Теперь-то оно все подсохло, застывшая корка отходит от кожи с неохотой. Попросил влажных салфеток, чтобы вытереть хотя бы лицо и ладони. Дали с неохотой, словно отрывая последнее. Ну, хоть так.

Насидевшись вдоволь, медленно выбрался наружу. Ночной холод взбодрил лучше всякого кислорода. Застегнул куртку доверху, голова невольно вжалась в плечи. В очередной раз захотелось домой, но теперь, похоже, окажусь там совсем не скоро.

Отпускать меня никто не собирался. Оперативная группа работала у места преступления. Ну, как работала… Мне кажется, свое дело мужики сделали, теперь просто топтались вокруг, словно ожидая неизвестно чего.

Полицейские машины стояли чуть поодаль. У самого въезда в переулок сверкал мигалкой уазик. Скорую запустили внутрь, но и она тут больше не нужна. Врачи забрались в кабину, дожидаясь команды отбоя.

Скучковавшись в небольшие группы, полицейские тихо переговаривались. Кто-то курил, где-то то и дело бурчала рация. Непонятно, чего ждут. И сколько тут еще торчать.

Интересно – куда меня теперь? В отделение? В КПЗ? Понятия не имею, как у них там все устроено. Отпускать меня, наверное, нельзя. И задерживать без обвинения не имеют права. Но вот мурыжить с допросами могут долго.

И ведь главное – я уже все рассказал. Расспрашивали меня сразу трое, долго и старательно. Начал с истории посиделок, продиктовал даже телефон Ленки, чтобы проверили, что не вру. Описал путь до переулка, вспоминал все подробности.

Очень их почему-то заинтересовала степень моего опьянения. И психологическое состояние на момент прогулки. Один из следователей так и заявил: находился в расстроенных чувствах из-за расставания с девушкой, был возбужден, на взводе. Под действием алкоголя плохо себя контролировал.

Ну я, конечно, все отрицал. Никакого стресса ведь и в помине не было: ни злости, ни агрессии. Да и хмель подействовал постольку-поскольку. Не до такой же степени, чтобы с катушек слететь.