Крафтер, или Таинственная игра

Вспомнились слова дяди Гены о бродячих собаках. Они совершенно не похожи на дружелюбных лабрадоров, лаек, шпицев и питбулей, которых выгуливали хозяева. Движения этих псов больше напоминали волчьи, чем собачьи.

Еще и телефон упал. Как теперь возвращаться домой? Увидела ли мама записку? Как предупредить ее, что тут опасно?

Мысли прервал дикий хохот – пес вздрогнул, завертел головой и непонимающе уставился на телефон, который, вибрируя, полз по бетону и заливался хохотом. Вожак стаи прижал уши и отступил. Телефон продолжал хохотать.

– Проваливай! – крикнул Василий сверху, снял кроссовку и швырнул в пса.

Попал в хвост.

– Помогите! – закричал Василий и вспомнил, что советуют кричать, чтобы на помощь точно пришли: – Скорее сюда! Пожар!

Телефон замолчал. Во дворе загомонили. Мелькнул в темноте светлый силуэт, и пес попятился, попятился, косясь на смолкший телефон.

– Где пожар? Кто орет? – донесся скрипучий старушечий голос.

Зашевелились шторы в квартире двухэтажки, на балкон вышел мужчина – просто черный силуэт, очерченный светом, – недовольно закричал:

– Где пожар?

– Тут бродячие псы! – крикнул Василий. – Я на турниках! Не могу слезть.

Мужчина на балконе тихо выругался и исчез, но через миг появился с самым настоящим ружьем.

Шмальнул в воздух так громко, что уши заложило.

– Убили! – заверещала бабка, которая назвала Василия безотцовщиной. Пока он тренировался, она с подругой заявилась на площадку.

Пес развернулся в прыжке и задал стрекача, уводя с собой стаю. Василий спрыгнул с лестницы, поднял телефон и кроссовку и рванул прочь. Пробежал мимо скандаливших с мужчиной старух и влетел в парадное.

На пороге его встретила мама. Всмотрелась в лицо его тревожно, нахмурилась:

– Ты почему на звонок не отвечал?

– Тренировался, мам. Не успел ответить.

Говорить о том, что чуть не попал в переплет, Василий не стал, чтобы не волновать. Впрочем, ее явно заботил не он, а что-то другое.

Глава шестнадцатая, в которой у Василия ничего не получается

Мама ушла на работу раньше, и Василий боролся с искушением не пойти в школу. Ничего хорошего его там не ждет. Учителя злые, дети злые. Еще вымогатели эти… и куда полиция смотрит? Наверное, никуда, и жаловаться бесполезно, только хуже будет. А так, может, забудут про него, если им на глаза не попадаться.

Василий выглянул в окно, осмотрел пустой двор, освещенный одиноким фонарем. Невозможно прятаться все время.

Потому он вышел в подъезд и решительно спустился по лестнице. Если захотят бить – пусть. Он будет падать и вставать снова и снова. Лучше подраться и получить, чем стать мишенью для плевков и издевательств.

На подходе к школе он заметил Антона, гоняющегося за хохочущими младшеклассниками. По дороге были веером рассыпаны тетради и учебники.

– Жиромясокомбинат! – орал рыжий ушастый мальчишка. – Не поймаешь, не поймаешь!

Антон напоминал пса, гоняющего стаю ос. Обидчиков было пятеро, все младше года на два-три. И Антон никого не мог поймать. Вскоре стало ясно, что бегал он не просто так: мальчишки забрали его простенький телефон и перебрасывали друг другу.

Василий рванул к рыжему, вертящему сотовый в руках, выхватил его и замахнулся для удара. Бить он не собирался, но вид имел такой грозный, что пацан заверещал и убежал. Остальные тоже поутихли и оставили жертву в покое.

Подошел Антон, сел на корточки и принялся собирать тетради и учебники в сумку. От нагрузки он раскраснелся, щеки его пылали, дышал он часто и тяжело и смотрел вбок, пряча слезы. На его штанах были отпечатки подошв. Куртка распахнулась, рубашка разошлась на толстом животе.

Всю дорогу шли молча. Лишь в коридоре школы Антон проговорил:

– Спасибо. Ты… я… Спасибо!

Схватил и принялся горячо трясти руку Василия, который заприметил высокую Алину-белочку, просившую называть ее Эл, и кивнул. Она подошла, хозяйским взглядом окинула Василия.

– Ну вот, теперь на человека похож, – сказала она. – А то вырядился вчера как пингвин.

Сегодня он надел черные джинсы, светлый свитер и кеды.

Первым уроком была математика. Одноклассники, разбившиеся на группы, толпились у закрытой двери. Хулиганы отдельно, более приличные мальчишки отдельно. Антон к ним не пошел, направился к зеленоглазой Томке, стоящей в одиночестве и читающей учебник.

– Привет, – сказал он, положив сумку на подоконник. – Опять на мобиле играла до ночи и забила на домашку?

Она прищурилась и прошипела:

– А ты подглядывал, что ли? Лучше дай списать.

– Тоже не сделал, – развел руками толстяк. – Не понял, там ерунда какая-то. Ничего не сходится.

– А ты? – Томка кивнула Василию. – Как там тебя… Сделал домашку, москвич?

Он молча вытащил тетрадь и протянул девочке. Забрав ее, она принялась лихорадочно списывать, а Антон сразу же забыл про свои обиды и встал сбоку.

– Все равно ж попросят объяснить решение, – встряла наблюдающая за ними Эл.

– Это вряд ли, – отмахнулась Томка.

– Как не противно вот так? Это же читерство! Задачки-то простенькие. Немного подумала – и решила, – проговорила Эл с превосходством. – Так нет, побираться надо. «Дай списать, дай спи…»