Край бокала

— Послушай, Клод. — Я старалась говорить спокойно. — Ты знаешь, я послала тебе телеграмму. В конце концов, о твоем предложении я узнала только в пятницу вечером, а уже в понедельник утром ты знал, что я не смогу его принять. К тому же Латч всегда найдет девушку на такую незначительную роль, как эта. И знаешь что, не наседай на меня. Сейчас я не настроена это терпеть.

Теперь голос Клода стал ласковым. Он уверял, что старается ради моей же пользы, и добавил, что и теперь не поздно принять предложение Питера Латча. Другая кандидатура живет в Нью-Йорке, поэтому его агенты пока еще интересуются мной. Если я вылечу из Дублина завтра утром, то уже вечером смогу быть в Мадриде.

— Мне очень жаль, Клод, я не смогу. У меня здесь есть определенные обязанности.

— Какие еще обязанности?! — снова заорал он. — У тебя есть обязанности только передо мной. Какого черта ты вообще делаешь в Ирландии?

— Это мое дело. — Меня удивило собственное спокойствие. — Я позвоню тебе, когда вернусь и буду готова возобновить работу.

Впервые за время наших взаимоотношений с Клодом я сама закончила разговор.

Чтобы не встречаться с любопытными Энни и сиделкой, я решила пройтись по верхнему этажу дома, где прежде не была. Повсюду лежала пыль, и большинство комнат выглядели заброшенными. Видимо, Энни убиралась здесь редко. Рядом с ее комнатой, в которой временно спала и Бриджит, находилась ванная с газовой горелкой. Лотти позаботилась и об удобствах для прислуги. Все комнаты были заставлены старинной дорогой мебелью; на стенах висели картины и гобелены. В одной комнате я наткнулась на склад твида Тирелей. Материя лежала здесь давно и стала добычей моли. В шкафах там и тут стояли фарфоровые сервизы известных фирм. В одной из комнат я обнаружила прекрасный севрский сервиз на сорок персон, сохранившийся еще с тех времен, когда леди Мод была юной девушкой, до войны, до восстания в Ирландии. Очевидно, она сама надеялась, что те времена еще вернутся... Конечно, этот сервиз представлял огромную ценность — Бланш сразу бы точно установила его стоимость. Но у меня со всем этим не было связано никаких надежд. Уже стемнело, и я осторожно спустилась вниз, сопровождаемая неизвестно откуда взявшейся кошкой по имени Сапфир.

Внизу только в одной из комнат горел свет, и я направилась туда. Оказалось, что это комната Лотти. Там находились Энни и миссис О'Ши. Они говорили о прежней хозяйке. Я незаметно остановилась в дверях. Видимо, любимым цветом Лотти был синий и все его оттенки. Серебристо-голубой палас устилал пол этой огромной комнаты. Кресла были обиты голубым бархатом, а окна закрывали темно-синие шторы. Большая кровать была покрыта синим бархатным одеялом, а на шелковом покрывале красовался вензель «Л. Ш. ». Кошка тут же прыгнула на кровать и разлеглась на одеяле.

На стенах комнаты, где обычно располагают картины, висели зеркала в старинных посеребренных и позолоченных рамах, но само стекло зеркал было явно новым. Обе собеседницы, поглощенные своим разговором, не замечали моего присутствия.

— Если бы вы ее только видели, — говорила Энни, — в этом синем шелковом платье, туфельках, с золотыми волосами...

— Да я ведь много раз видела ее в Клонкате, — возразила миссис О'Ши.

— Ну это другое дело. А здесь вы могли бы увидеть ее в этих прозрачных кружевных ночных рубашках — потому-то здесь везде и стоят обогреватели. Она любила ходить почти голой, и я иногда даже краснела за нее, когда мистер Коннор был рядом. Да чего там, ведь сейчас нагота, кажется, в почете... А уж как он ее любил! Иногда, бывало, на этой постели... — Тут Энни умолкла, густо покраснев.

Она старалась сохранить в сердцах людей только хорошие воспоминания о взаимоотношениях Лотти и Коннора. Я выступила вперед, чтобы обратить на себя их внимание, но тут Энни стала показывать миссис О'Ши разные наряды, белье, перчатки Лотти, хранившиеся в старинных комодах. Та рассматривала все это с жадным интересом.

— А вот мой любимый шкаф, — объявила Энни. — Здесь висят четыре ее шубки и пять пальто. Я всегда любила погладить их рукой... О господи, да что же это?!

Шкаф оказался пустым, внутри не было ничего, кроме вешалок.

— Куда же они девались? — спросила изумленная Энни. — Их что, украли за то время, пока я сюда не заходила?

— Или продали, — предположила миссис О'Ши.

— Продали? Да кто же... — Тут Энни осеклась, увидев меня и еще кого-то за моей спиной. — Мисс... Мистер Коннор!

— Ну что, все показали, Энни? — Коннор явно старался сдерживаться, чтобы не разразиться бранью.

— Я только проверяла, не завелась ли моль, мистер Коннор, — стала оправдываться Энни. — А миссис О'Ши только что вошла...

— А мисс Мора? — Вопрос был обращен прямо ко мне.

— Меня не звали. Я только наблюдала.

— Сюда никого не звали, если на то пошло! Ну довольно, Энни, ступайте! Я сам закрою.

— Но, мистер Коннор, где же все эти прекрасные меха?

— Это не ваше дело! Вы уйдете отсюда или нет?

Энни и О'Ши поспешно ретировались. Уже из коридора до меня донеслась реплика сиделки: «Конечно, продали. У некоторых нет почтения к памяти усопших. Для них главное деньги».