Край неба

Пройдя какой-то дом, я вдруг увидел просторный скверик, в котором росло не больше десятка молодых деревьев, зеленую ухоженную траву. За сквериком был виден белостенный особняк с тонкими колоннами и узкими окнами. Но самое главное — недалеко от тротуара, среди зелени травы, стояла водоразборная колонка, толстая, чугунная, с круглой шляпкой. Казалось, как раз она попала сюда случайно, потому что таких колонок множество стоит по нашим небольшим городам, на улицах, во дворах. И, глядя на нее, я подумал, что человек, куда бы ни забросила его судьба, всегда первым делом ищет то, что ему привычно и близко, и теряется, если ничего не находит. И тогда с какой-то легкостью я повернул назад, пошел к галереям и лавчонкам, к узким улочкам и, увидев небольшое кафе, присел за свободный столик. Кафе было совсем маленькое: три стола, несколько стульев, электрическая жаровня и пепельница из морской раковины. Сверху над всем этим был натянут зеленый тент, проткнутый в двух местах. Владелец в белой рубашке, стоявший до этого как часовой у входа, выставил мне банку пива, положил пакетик сушеной рыбы, кисло-сладкой и непривычной на вкус, и водворился на прежнее место, терпеливо глядя на людей, сновавших перед ним.

Я потягивал пиво, смотрел на улицу, на людей и думал о том, что Иван Петрович, которого давно нет в живых, вспомнился мне даже в Сингапуре. Конечно, я вспоминал его и раньше, но здесь, среди чужих людей, которые понятия не имели ни об Иване Петровиче, ни обо мне, как-то по-другому увиделось то, что, начав работать, я так и не собрался купить ему новый велосипед. И неожиданно вся маета в этом городе показалась мне ненужной и тягостной, словно пробрался я сюда запретными путями. И впервые мне пришло в голову, что, может быть, и не надо ничего стараться понять, а просто жить, как живут вот эти люди, которые бродили по улице. Ведь живут же они — и, похоже, не так и плохо: и, возможно, не надо докапываться до сути всего, что есть под небом? Так же как и не надо забираться за тридевять земель, чтобы, понять простые истины? И не правы ли те из нашей группы, кто посмотрел крокодилов на загородной ферме, где мне не суждено теперь побывать, и преспокойно рассматривают купленные сувениры?.. Спросить легче, чем ответить, тем более что все же я пробродил день среди этих лавок и лотков, так и не увидев чего-то главного. День заканчивался. Ноги гудели от усталости, и не хотелось никуда двигаться. Вытащив из сумки схему города, я отыскал на ней Бридж-роуд и понял, что нахожусь от гостиницы километрах в пятнадцати. Но и тогда не встал, а все сидел, будто не зная, что же делать дальше, и смотрел, как солнце, удлиняя тени, пропадало где-то за крышами.

Набежали короткие синие сумерки. Люди стали исчезать с тротуара; заскрипели, захлопали двери лавок. Торговцы поспешно очищали лотки, вносили товар внутрь, с лязгом закрывали решетки и пропадали. Галереи и улочки пустели, но сразу же на вторых этажах домов зажглись окна, зажелтели светом и неведомым мне уютом. Редкие фонари отражались пятнами на асфальте. На Бридж-роуд высвечивались рекламы и витрины магазинов, по ней тянулась лента автомашин. Но людей на тротуарах больше не было, они сбежали, как сбегает дождевая вода. Все больше огней зажигалось, и горели они все ярче, и от этого казалось, что улица уходит далеко куда-то. И, глядя на огни и автомашины, я отчего-то решил идти в гостиницу пешком.

И пошел мимо домов, огней витрин, в которых блестели то разнообразные товары, то манекены с европейскими довольными лицами; какое-то время я еще посматривал и на рекламы, и на витрины, вспыхивавшие подобно короткому замыканию, а после все это надоело.

Я шел, и мне вспомнилось, как прошлым летом топал я из Колы в Килп-озеро: пройдя мост через шумевшую на камнях речку, легко и бездумно взобрался на первую сопку, лысую, в россыпи каменьев, не предполагая, конечно, что придется одолевать сорок четыре километра. И только утром увидел первые дома Килп-озера. Никто не знал о моем переходе, но какое-то время мне леталось легче, и иногда, снижаясь для посадки и глядя с высоты на сопки, я находил глазами извилистую дорогу. И мне не верилось, что я прошагал ее.