Край непуганых Буратино

Я удержала на лице улыбку. Да, упомянутые хозяйкой слова вроде не существуют. Надо говорить: «положить», «их», «ее». Но не всем людям везет, не каждый получил хорошее образование, родился в интеллигентной семье ученых. Не каждый ходил в детстве в музей и консерваторию. Вот только, получив глубокие знания по русской словесности, мировой литературе, разбираясь в искусстве и классической музыке, можно быть дрянным человеком, который никогда никому не то что руку, даже пальчик помощи не протянул. Знаю я эстетов, которые и в соцсетях, и в реальной жизни зло насмехаются над людьми, путающими Гоголя с Гегелем, Бабеля с Бебелем, пишут всем, кто выставляет в инстаграме фото новой квартиры: «Ишь, хвастается. Лучше деньги больным детям отдай», но сами никогда никому ни одной копейки не подарили. А еще я помню тетю Варю, соседку по дому, где прошло мое детство. Варвара употребляла пресловутые глаголы «ложить» и «покласть» и совсем уж странные словечки «евонная» и «евонный», но она с каждой своей маленькой получки всегда отдавала три рубля бабушке Кате, одинокой старушке, которая пыталась выжить на крохотную пенсию. Правильная речь не гарантирует, что человек добр и милосерден. Тетя Варя, которая всегда упрекала меня:

– Вилка, не ложь ранец на асхальт! Грязи наберешь. Знаешь дядю Мишу из пятой квартиры? Евонная жена вот так, как ты, ложила сумку повсюду и померла от туберкулеза.

Тетя Варя, которая настойчиво пыталась сделать меня аккуратной, пугала туберкулезом, кричала мне из окна:

– Эй, куда в семь вечера, на ночь глядя, подалася? Юбку натянула неприличную. Вернися дома, неча шляться. Ты девочка, не гуляй одна в темное время.

Тетя Варя могла стукнуть веником Сергея с третьего этажа за то, что он опять пропил получку, не донес ее до дома. Вот тетя Варя, никогда не читавшая ни одной книги, нравится мне намного больше некоторых представителей интеллигенции, знающих наизусть романы Достоевского и брезгливо отворачивающихся от ребенка с синдромом Дауна. Очень надеюсь, что добрый Господь, увидев тетю Варю, улыбнулся и сказал:

– Как же я тебя ждал. Проходи, Варвара, в рай. Там бабушка Катя тебя у ворот уже встречает.

Луиза села за стол и начала беседу.

– Анастасия Петровна, моя мама, была младше Василия. Разница в возрасте у них солидная. Старший брат маленькую сестренку не любил, ему не нравилось, что она родилась на свет. Мать много внимания дочке уделяла, сына баловать перестала. Василий настойчиво пытался вбить клин между девочкой и родителями. Хитрый очень был, всем иезуитам фору даст, любил устраивать масштабные провокации. И чем старше Вася становился, тем изощреннее были его выдумки. Ну вот вам пример.

Луиза сделала глоток кофе.

– Родители планировали устроить дочь в медвуз, туда же, где учился Василий. Он уже был молодым хирургом, его хвалили пациенты. Вася работал в клинике, которой заведовал отец его однокурсника и лучшего друга Олега Юдина. Как звали главврача, не помню.

Луиза сложила руки на груди.

– Похоже, Васе совершенно не хотелось, чтобы Настя тоже пошла в медицину. Не спрашивайте почему. Мама мне говорила: «Вася меня в детстве терроризировал. Испачкал чернилами наряд снежинки, в котором мне очень хотелось пойти на празднование Нового года, мог «случайно» порвать тетрадь, в которой я написала домашнее задание. Бесследно пропадали мои любимые куклы, книжки. Сколько раз я ложилась в кровать, а на простыне была гора сухих крошек. При этом учти, что Василий почти на десять лет был старше меня.

Я внимательно слушала Луизу, которая рассказывала, как старший брат обходился с ее мамой.

С поступлением Анастасии в институт Вася разобрался просто. За неделю до подачи документов брат ей предложил:

– Настя, давай я покажу тебе больницу, где работаю. Нельзя же выбирать профессию врача, ни разу не побывав в клинике.

– Прекрасная идея, – обрадовалась их мать, – девочка увидит, какие врачи герои, как помогают людям, вдохновится и уже осознанно пойдет учиться.

Настя, которой тогда было все равно, где получать высшее образование, не стала спорить. Василий взял вчерашнюю школьницу за руку и отвел ее в операционную, где в это время ампутировали конечность. Хирургическая пила, кровь, отделение ноги от тела… Как вам такое?

– Не знаю своей реакции сегодня на такое зрелище, но в семнадцать лет я бы точно упала в обморок, – пробормотала я.

Глава тридцать седьмая

Луиза щелкнула пультом, в стене заработал электрокамин.

– Настя устояла. И тогда брат пригласил ее в морг на вскрытие… утопленника!

– Да уж, – поежилась я, – это даже для опытного патологоанатома не слишком приятная процедура. Могу предположить, что Анастасия отказалась продолжать дело отца.

Хозяйка опять направилась к плите.