Край обетованный

Именно так. Потому что ущерб принял каждый из них сам. Пусть он был незначительным, но после инцидента эта ущербность проступает, внезапно увеличившись. Описывать такие вещи трудно еще и потому, что постепенно проявляются скрытые пораженные участки каждого человека. До мелких подробностей личного характера. Вот в этом вся сложность.

Но дело не только в том, что в бессмысленном инциденте случайно пострадали невинные горожане. Есть внутренняя и внешняя часть, и они, вне зависимости от нас, частично связаны между собой. В этом смысле проделанная для написания этой книги работа имела огромный смысл, но одновременно с этим была до содрогания страшной. И даже теперь, спустя время после опубликования, я это ощущаю вновь и вновь.

Однозначно страшно. Все это. Поэтому я в повседневной жизни по возможности стараюсь держать себя неприветливо (смеется). Приветливость не к месту может привести к жутким последствиям. Ей-богу.

ЖИЗНЬ СО ЗЛОМ НА РУКАХ Вторая беседа с господином Хаяо Каваи

Этот диалог состоялся в Киото 10 августа 1998 года.

В ту пору, когда я задумывал «Подземку», подавляющий интерес общества был устремлен в сторону виновника газовой атаки в токийском метро – «Аум Синрикё». Мне же хотелось приземленным взглядом описать пострадавшую сторону – простых людей. Причем сказать не только «вот какие несчастные эти пострадавшие». Но когда материалы обобщились в книгу, у меня возникло острое чувство, что одного этого недостаточно. Внутренне заострив взгляд на подобной мысли, я подумал: нужно присмотреться еще раз – теперь к стороне «Аум Синрикё». Не сделай я этого, вряд ли выявится общая картина.

Разумеется, так оно и есть.

Прежде всего я взял интервью у некоторых бывших и нынешних верующих, и как писатель, признаться честно, проникся глубоким интересом к осознанию проблем – общих для представителей стороны «Аум Синрикё». Проявление таких моментов оказалось отчетливей, нежели во время бесед с пострадавшими. Однако меня особо не заинтересовали способы протекания процессов осознания этих проблем. Наоборот, говоря об упомянутых в «Подземке» пострадавших, у меня остался интерес к течению самих проблем. И несмотря на то, что и та, и другая сторона обременены однородными проблемами, живут они, руководствуясь разнородным сознанием. Я это чувствовал душой.

Вы писали: то, что делают люди «Аум Синрикё», чем-то походит на труд писателя. Но одновременно существует немало различий. Мне такое суждение показалось интересным.

Но одновременно с этим, беседуя с ними по душам, я не мог не ощущать факт существования неопровержимых точек соприкосновения между процессом написания книги писателем и процессом востребования ими религии. Есть между ними нечто очень схожее. Это факт. Но даже при этом невозможно утверждать, что два эти действия имеют общие корни. В смысле, одновременно со сходством существуют различия, имеющие решающее значение. Беседуя с ними, именно этот момент пробудил во мне частный интерес – но также он пробудил во мне чувство, похожее на раздражение.

Из предисловия к материалу

«После "Подземки"». опубликованному

в апрельском номере альманаха «Бунгэй сюндзю».

Я это чувствовал очень остро. Сфокусировав сознание и в каком-то смысле погружаясь вглубь собственного бытия, я подумал, что между написанием литературного произведения и востребованием религии существует некий общий пласт. В данном контексте, мне кажется, я смог правильно понять религиозные воззрения, о которых они говорили. Но отличие в том, до какой степени каждая из сторон в конечном итоге возьмет на себя субъективную ответственность за содеянное. Откровенно говоря, мы, каждый сам по себе, несем ответственность за свои сочинения. Мы обязаны это делать. А они, в конечном итоге, отдают все на откуп гуру и учению. Попросту говоря, в этом и заключается решающее отличие.