Край сгубил суровый

  Подобрать слова о том, что переживает юный воришка, соскакивая с набирающего ход вагона на серую щебенчатую насыпь, как трепещется маленькое сердечко забравшегося на вагон огольца, когда состав вдруг даст длинный гудок или его заметит сердитый обходчик возможности нет. А сколько раз Алешка спрыгивал на ходу, сколько раз уже было решился ехать в вагоне до Гулькевичей, но все-таки спрыгнул, сколько повытаскал он ненужного барахла из намертво переплетенных куч, сколько раз просто не хватило детских силенок извлечь так необходимое колесо или руль, знает только он один. И какая дикая обида выдавила из него долгие горькие слезы, что лето закончилось, а за сажем, где бабушка держала кабана, валялась только одинокая мопедная рама и та синяя, известно только ему. Ничего в свете нет горше напрасных стараний.

  Вроде чего еще готовить судьбе, какие испытания преподнести неугомонному отроку. Но на этом не закончились Алешкины беды. Надо было к весне случиться так, что в центре города в магазине в продаже появились злополучные ПВЗ, а Алешке, удрав с уроков, забрести в универмаг. Новенькая заветная мечта зеленого цвета вышибла из Алешкиных глаз короткие слезы. Сто четырнадцать рублей стоила мечта. Каких-то сто четырнадцать рублей и вот оно – счастье. Алешка же самое многое мог рассчитывать от родителей только на двадцать.

  Может так бы и успокоиться всему этому. Улеглось бы ведь со временем. Время оно лечит раны. Так и Алешка выздоровел бы в конце-концов. Не тут-то было. Случись, как на зло, общешкольному собранию. Алешка такие мероприятия старался не посещать, только чтобы держать марку неподдающегося воспитанию обормота. А тут улизнуть не удалось. Проворные комсомольцы из старших классов умудрились зажать всех охломонов и силком затащили в спортзал. На беду разговор был о летнем трудовом лагере.

  Поехал бы Алешка собирать овощи? Жди! Он лучше на рыбалках пропадать будет. От дома до моря рукой подать. Но тут завучка торжественно объявила, что кто из участников в каждой группе станет победителем, а именно сдаст приемщику больше всего продукта, получит премию в сто рублей. От этой новости Алешка аж онемел и перестал дурачиться, чем в обычности занимался безостановочно. Выходило, что всего июль провел в лагере и получи сто рублей. Останется у родителей четырнадцать рублей выпросить и всего-то. Не совсем веря, что дело собственно можно считать "в шляпе", Алешка без конца приставал к "классной".

– Елена Михайловна, а правда премия за трудовой лагерь будет сто рублей?

– Правда – заверяла учительница химии, будучи классным руководителем.

– Это точно? А всем победителям дадут или только одному? (Если всего одному, то шансов нет. Достанется какому-нибудь комсомольцу или как обычно вожатому).

– Да всем, всем. Завуч же сказала, что принято решение дать премию победителю в каждой группе.

– Елена Михайловна! Елена Михайловна! А сколько человек в группе будет?

– Да что ты пристал. Приедешь в лагерь там все скажут.

– А точно премия будет сто рублей? Точно? – не совсем веря свалившемуся счастью продолжал приставать Алешка.

– Точно-точно – добро рассмеялась учительница.

Как нужны были мальчишке сто рублей! Кое-как Алешка дождался отправки в трудовой лагерь. Лагерь организовали недалеко от города в совхозе "Мичуринский". Всего-то километрах в семи от окраинных городских домов.

По приезду распределили учеников по группам и снова провели долгое собрание. О том, что так волновало Алешку говорили уверенно и сумма премии и условия ее получения не изменились. Победил – получай награду. Подробно рассказали о режиме, гигиене и призвали к соблюдению дисциплины, особенно в летней столовой. Ко всему оповестили, что задача присутствующих собирать на поле созревшие кабачки. И со следующего дня соревнование началось. Каждому выдали ведро и после завтрака вывезли на поле. Обед прямо на поле, и только вечером обратно в лагерь. И так каждый день. Хоть среда тебе, хоть воскресенье.

Алешка мгновенно переменился и переменился до неузнаваемости. Дружки дурачатся, зазывают отлынивать от работы, всячески искушают. Алешка на них ноль внимания, он работает. Даже курить бросил. Напропалую работает. Ничто его не отвлекает. Руки исцарапал о колючие стебли кабачка, росой до колен промочил ноги, в кедах жижа, искусан комарами, дышит как паровоз, таская тяжеленное ведро. Одноклассники смеются над ним, а он вкалывает себе. Из последних силенок карабкается к намеченной цели. В обед все медленно кушают. А он глыть-глыть, и в поле. Где им несчастным знать, как Алешке этих сто проклятых рублей надобны?