Край вечных туманов

Розарио молча пожал плечами. Держался он уверенно и спокойно – до тех пор, пока не донеслись те звуки легких шагов. В его тревожном взгляде, брошенном вслед вышедшим жандармам, ясно читалось напряжение. В ту же минуту на пятый этаж поднялась Лаура и оказалась в объятиях жандармов. Увидев Розарио, она замерла, не сопротивляясь, словно была поражена произошедшим. Розарио вздрогнул. Я видела, как судорожно сжались в кулаки его руки.

– Почему меня держат? – осведомилась Лаура на своем плохом французском.

– Как я полагаю, передо мной гражданка Жюльетта Фромантен? – растягивая слова, осведомился пристав.

Камилла Белланже поспешила вмешаться.

– Нет, гражданин. Это его любовница. Она часто сюда приходит…

Будто угадав, что эта толстуха – виновница всего происходящего, Лаура повернула к ней живое энергичное лицо и вылила на хозяйку целый поток брани – она назвала ее толстой сукой, стервой, гадюкой, вшивой кобалой – словом, она высказала все, что есть в лексиконе прачек, и говорила бы дальше, если бы жандарм не прервал ее громовым окриком:

– Молчать!

Замолчав, Лаура принялась так вырываться из рук жандармов, что пристав знаком велел им отпустить девушку.

– Как тебя зовут? – сурово осведомился он.

– Лора меня зовут. Лора Антонелли.

– А кем ты приходишься этому гражданину?

Пристав весьма небрежно кивнул в сторону Розарио.

– Я – его подруга, – дрожа от негодования, произнесла Лаура. – Мы часто встречаемся.

Пристав был явно разочарован.

– Ты свободна, гражданка Антонелли. Но в следующий раз не вздумай так ругаться, не то я арестую тебя!

Лаура взглянула на Розарио и ступила шаг вперед.

– А что будет с гражданином Фромантеном? – спросила она почти угрожающе.

– Он арестован.

Эти слова явно привели Лауру в ярость, но, запнувшись, она сдержала себя и заговорила спокойно, вкрадчиво и угрожающе одновременно:

– Арестован? Но почему? Не могу взять в толк. Он такой хороший, добрый. Он никому не сделал зла и всегда любил Республику. Это, должно быть, ошибка?

– Выйди, гражданка, – раздраженно прервал ее пристав. – Радуйся лучше, что тебя отпускают, и не мешай нам осуществлять правосудие.

Но Лауру было уже не остановить.

– За что ты арестовываешь его, ты, постная рожа? Рогоносец! Кто тебя научил арестовывать добрых людей?

– Лоретта! – взмолился Розарио. – Уходи отсюда, пока тебя отпускают! И ради Бога, ни слова больше!

– Ни слова?! Да кто же им скажет правду, как не я? Подбоченившись, она повернулась к приставу, который явно опешил от такого напора.

– Отпусти этого гражданина немедленно, вшивый ты пес! Да как ты смеешь трогать бедных и невинных людей? Чем он виновен, ну-ка скажи?

– Выведите отсюда эту дуру! – в бешенстве заорал пристав. – Ее место в сумасшедшем доме!

Грубо схватив Лауру за руки, солдаты поволокли ее к двери. Она сопротивлялась, пытаясь освободиться, а потом изловчившись, укусила одного из них за палец. Он вскрикнул, отдергивая руку, и Лаура в одно мгновение оказалась на свободе. Чепец упал с ее головы, чудесные рыжие волосы рассыпались по плечам, милое живое лицо пылало гневом. Повернувшись лицом к жандарму, она в каком-то исступлении, хрипло и яростно выкрикнула:

– Да здравствует король! Да здравствует король!

6

Стало очень тихо. Казалось, в этой тишине еще слышны отзвуки звонкого голоса Лоры. Пораженные, жандармы смотрели на нее. Все слышали эти роковые слова, но не все могли сразу в это поверить.

Пристав злорадно крякнул, заложив руки за спину:

– Ну что ж! – сказал он. – Гражданка Антонелли, ты арестована за измену Республике и роялизм.

Я пораженно замерла в своем укрытии. Они арестуют ее! Да неужели им не ясно, что она крикнула «Да здравствует король!» лишь из простого протеста, из несогласия с тем, что происходит, из детского желания сделать все наперекор, а вовсе не из симпатий к королю, которого она даже не видела никогда! А Лаура? Она-то разве не понимала, что ее ждет после подобного высказывания?! По понятиям нынешних блюстителей законности, она совершила страшное преступление, достаточным наказанием за которое может быть только смерть.

– Сволочи! – разъяренно крикнул Розарио, отчаянно пытаясь вырваться из рук жандармов. – Банда мерзавцев – и вы, и ваш Конвент!

– Мы это запомним, – пообещал жандарм. – Уведите арестованных! А за квартирой мы установим наблюдение… Мы подкараулим его жену и дочь! Рано или поздно они вернутся из Алансона, если вообще туда ездили…

Я видела, как жандармы повели вниз Розарио и Лауру. Они шли спокойно, не сопротивляясь, и рука маленькой венецианки лежала в руке брата. Их шаги постепенно затихали, а потом хлопнула входная дверь. Этот звук острой болью отозвался у меня в сердце.

Толстому, дородному приставу вовсе не хотелось взбираться по лестнице и лезть на чердак. Он махнул рукой.

– Эй, гражданка! Принеси-ка мне винца. Я буду целую ночь твоих жильцов караулить…