Край Ветров: некроманс

— Я пытался проникнуть тебе в голову, — ответил чтец без каких-либо следов сожаления.

— И как?.. — опешив, вопросил Камориль.

— Никак. У тебя слишком тугая башка и маленький мозг, чтобы вместить туда второй разум. Разум вообще, — поправился чтец.

— Не пугайся, — произнес Марик, дернув Камориль за край куртки. — Он просто не смог к тебе пробиться. Раз первый раз не смог, то уже не сможет.

— Успокоил, — сглотнул Камориль, — спасибо. Ну и… ну.

Зорея снова красноречиво наставил на некроманта пистолет. Тот обернулся и пошел дальше, потирая виски. Опыт был и правда… необычный. Вот, значит, как оно ощущается, когда чтец пытается пролезть в мозг бодрствующего человека… Он как будто бы вспарывает какую-то защиту, и в дыру эту и просачивается — если у него выходит. Вот же… Тварь. Точно. Этот чтец и есть самая настоящая тварь. Видать, что-то там в голове у этого Катха перемкнуло, раз его принципиальность и высокоморальность, которыми обязан обладать каждый чтец, обернулись таким боком. И, вероятно, именно поэтому его, как отброс, и швырнули на Мертварь. Может, он хочет доказать, что все еще достоин быть в гильдии? И именно поэтому пошел на верную смерть?

Да уж, чтецы не зря обучают свою молодежь иначе, чем все остальные маги. Камориль рассмеялся про себя. Ведь, если подумать, проводя юность и детство в закрытых лицеях за высокими стенами, тяжело отрастить себе нормальную, здоровую психику. Процент психов среди чтецов, вероятно, высок, как нигде.

Марик поглядывал на Камориль снизу вверх очень заинтересованно.

— Что?.. — спросил некромант.

— Ты странный такой, — ответил мальчишка. — И страшно, и интересно. У меня в книжках и в поликлинике люди другие внутри.

Камориль глубоко вздохнул, приняв наконец полностью тот факт, что этой ночью никого нормального на побережье нет. И этот мальчишка — не исключение. И его прикосновение, конечно же, так же опасно, как прикосновение любого другого мага. «Стоит начать носить перчатки», — подумал Камориль.

Они уже вышли из леса, в который, было, снова спустились, продвигаясь к берегу. Теперь их путь лежал вдоль высокого, потенциально опасного оползневого обрыва, тянущегося вдоль широкой прибрежной полосы. Безлунную ночь то и дело пронизывали черные тени — то ли летучие мыши, то ли какие-то ночные птицы. Безумно громко стрекотали сверчки, не боясь никого и ничего. Двигаясь по этой высокой тропе можно было разглядеть берег на много километров вперед, вплоть до того места, где он заворачивался в мыс, высокий, с естественной аркой в теле скалы, под которой смело могли бы пропылить и лодка, и небольшой катерок. Полоса песка у самой воды была широкой и пологой — метров сто в ширину, не меньше. Но спуститься к ней покуда не представлялось возможным. Только вдалеке, на полпути к мысу, можно было различить зигзагообразные тропки, соединяющие песчаный берег и многослойные, выщербленные уступы, по которым петляла пешеходная тропа.

С этой высоты было легко заметить черную дыру в реальности, темнеющую бесформенной кляксой ближе к мысу. Вокруг нее, подчеркивая ее черноту, расползалось, мерцая, жидкое золото, стекая в море и бледнея по мере того, как смешивалось с соленой водой.

— …ты мне потом расскажи, о чем тоскует черный океан огромной синею душой… — произнес Камориль тихо, практически про себя, и ветер унес его слова далеко. Некромант пожалел, что не может сейчас вспомнить всей песни целиком.

Зорея Катх ткнул его пистолетом в спину:

— Чего встал? Иди давай.

— Да вот, восхитился красотой природы, — хмыкнул некромант. — Кстати, ты можешь спрятать свою игрушку, я уже понял, что ты нас так просто не отпустишь и всячески убьешь, вдруг что.

— Еще чего, — ответил Зорея.

— Ну ты же забрал у меня пистолет, что я тебе сделаю?

— От тебя можно ждать чего угодно. И именно ты пойдешь и отрубишь твари оставшиеся три головы.

Камориль не сразу ответил, замешкавшись. Но потом проговорил:

— Да, конечно. Пускай это буду именно я.

Никаких трех голов у твари не было.

Через некоторое время, уже на подходе к тропкам, по которым можно было спуститься вниз, Камориль спросил у чтеца, не надеясь, впрочем, на какой-либо адекватный ответ:

— То есть, ты предполагаешь никак не таиться и… прямо вот так, запросто, по берегу подойти к Драконьему Богу и… отрубить ему три его головы?

— Да.

— А если я не справлюсь? Что если я… — Камориль хотел сказать «взорвусь», но, глянув на Марика, решил сгладить угол, — так же точно закончу, как чернодырые?

— У меня два пистолета и пара гранат.

— На магию свою, стало быть, не надеешься? — хмыкнул некромант, начав спуск вниз.

Чтец долго молчал. Камориль показалось это странным: судя по прошлым диалогам, Зорея был горазд огрызаться самым примитивнейшим образом. Но Катх все же заговорил — минуты через две, когда они уже наполовину спустились к берегу:

— Тут кончается магия. Тут начинается миф.

Здесь с Зореей было не поспорить. Происходило что-то и вправду странное.