Край Ветров: некроманс

Та ли это женщина, которую я знал, которая была женой Даньслава и которую я, судя по всему, однажды убил? Судя по описанию — похожа, но мне бы в глаза ей посмотреть, что ли. Хотя бы раз. Вдруг я чудесным образом все пойму?..

— Камориль, а что, если… — задумчиво проговорил я, — если Варамира не умирала?

— Ты имеешь в виду фиктивную смерть? — осведомился некромант. — Как я тогда, в заводной моей славной юности?..

— Типа того. Может, я ее и не… того-этого. Может, мы с ней подстроили что.

— А зачем, в таком случае, тебе было все это забывать?

— Ну, чтобы не проболтаться или, в случае особенных обстоятельств, на самом деле ничего не знать.

— Значат ли эти твои рассуждения, что ты готов пересмотреть свое решение по поводу восстановления памяти?..

— Нет. Наоборот. Только истина поможет мне разобраться со всем этим.

— Вот же упрямец, а. Слова-то какие. Не похоже на тебя.

— В любом случае, эта женщина, что называет себя Варамирой, уже неплохо так натворила дел. Может, она сумасшедшая. И она с Ромкой. И с ней Зорея. Встречи с ней мне теперь ну никак не избежать.

— Осталось только понять, как нам их всех найти. Проклятье, ненавижу быть беспомощным, — признался Камориль тоскливо.

— Ну, может, этот Родн Кои нам подсобит чем. Я же, кстати, вот что предполагаю: если случится так, что ему не под силу будет разобраться с моей памятью, то пускай он хоть с Зореей нам поможет. Вдруг подскажет что путное.

— Номер телефончика, — усмехнулся Камориль. — А что? Было бы здорово и логично.

К нам обернулся Эль-Марко с лицом, активно выражающим его стремление раскрыть кому-нибудь пару-тройку вселенских тайн:

— Чтецы не пользуются мобильными, — сообщил он. — Они во время инициации все прикасаются друг к другу и тем самым образуют телепатическую сеть. Именно это позволяет им (с переменным успехом) контролировать моральный облик друг друга, влияя изнутри.

— И куда они смотрели, когда Зорея нас с тобой на мушке держал?.. — поморщился Камориль.

— Вот за это я их и не люблю, — вздохнул Кападастер, отворачиваясь.

За окном мелькали пасторальные пейзажи, свойственные здешней местности поздней весной. В город мы приедем к вечеру, а это значит, что до старой его части доберемся уже ближе к закату… Еще бы зайти куда и поесть чего. Мой организм, не обращая внимания на эмоциональное состояние хозяина, функционирует, как часы, и недвусмысленно намекает на то, что пора бы подбросить в топку немного белков с липидами и углеводами. И, конечно же, желательно, чтобы эти питательные вещества были оформлены во что-нибудь повкусней и погорячее. Супчика бы навернуть. И мясца бы. И салата.

Вот так вот, думая попеременно то о судьбе, жизни и смерти, то о еде, помидорах и кофе, я и ехал, разглядывая пейзажи, да читая забавные названия мелькающих за окнами сел.

— Камориль, руку убери, да, — устало вздохнул я, поворачиваясь к некроманту.

— Это двойные стандарты, Мйар, — обиженно проговорил тот, руку с моего колена не убирая. — Тебе, значит, можно провокации разные устраивать, а я…

— Или ты уберешь руку, или я отсяду к вон той рыжей женщине в громоздкой шляпе.

— Убедил, — поджал губы Камориль. Ладонь с колена убрал, руки на груди скрестил и уставился куда-то вперед, выражая всем собой оскорбленную добродетель.

Я цыкнул языком и снова обратил свой взгляд на мелькающий за окнами пейзаж.

Сидения были близко, а мы с Камориль оба — отнюдь не самых маленьких габаритов. Естественно, всю оставшуюся дорогу мы касались друг друга плечами. Этого я ему запретить не мог, как не мог почему-то и абстрагироваться. От того места, где кожа моя соприкасалась с прохладной тканью рубашки Камориль, по телу распространялось тягучее, вязкое тепло, похожее на ломоту в пальцах, или на утреннюю негу, что окутывает тебя всего, как одеяло, после сладкого сна. Вроде бы, все, как обычно, но, с другой стороны, — как-то не так. Но понять и уловить, что именно было иначе, оказалось для меня тогда невозможным.

До города мы добрались без проблем. Загрузившись на маленький скрипящий трамвайчик, доехали до центра, откуда, петляя переулками, можно легко добраться до так называемого «старого города» — района, который красив настолько же, насколько запутан, окутан сплетнями, наговорами, тайнами и городскими легендами. Дома в старом городе невысокие — максимум два этажа, а улочки узкие и кривые, исполненные тупиков и странных самодельных развязок, мостиков, лестниц, подземных и наземных переходов. Так как на машине туда не проехать, а условия проживания оставляют желать лучшего, обитают там, в основном, старики и бедняки, эмигранты, студенты, наркоманы да распутные женщины.