Край Ветров: некроманс

— Даже если руку твою кто-то к его щеке поднесет?

— Нет, тут произойдет подмена нитей, и моя рука перейдет в другой класс операнд. Но суть такова: это действие никак не зацепит его судьбы и участи напрямую. Может быть — как-то крайне косвенно, а чем более косвенно — тем меньше. По сути, «слепой узел» ограничил судьбу так, что даже возможность непрямого воздействия на этого человека стремится к нулю. То есть, теоретически, что-то придумать можно. Но практически — почти невозможно.

— Но почему при всем при этом ты помнишь о нем, пока он не убежал из лагеря?

— Точно не скажу… Но смотри: это было до «слепого узла» и до окончания войны. Мне даже кажется, что тот, кем он был и тот, кто вернулся с Севера — разные люди.

— Ага… Ну и тогда, выходит, он тебе тоже ничего не может сделать?..

— Тут все немного сложнее, — ответила Варамира. — Как-то раз он… уже кое-что предпринял. Но я даже не знаю, как бы так тебе об этом рассказать, чтобы не соврать. Давай, кушай кашу. Мы, что ли, зря ни свет ни заря поднялись? Сейчас доешь и двинемся.

— Куда двинемся? — спросил Ромка, покончив с овсянкой. — Пешком?

— Нет, поплывем.

— Так а куда?

— Увидишь.

— Баб Варя, ты, конечно, хорошая, но почему ты мне ничего не рассказываешь?

— Прости, привычка. Детство и юность у меня были тяжелые — расскажу как-нибудь, скрытность въелась мне в самую кость. А поплывем мы с тобой на Шелковичный остров.

— А там что? — тут же осведомился Ромка.

— Узнаешь, — улыбнулась Варамира.

Большего от нее добиться не удалось. Ромка встал с высокого табурета и отнес тарелку в мойку. Поставил. Задумался.

— Посуду мыть? — крикнул он вслед убежавшей куда-то в другие комнаты Варамире.

— Оставь так! — донесся ее ответ.

Ромка хмыкнул, потер запястьем нос и двинулся наружу.

Дом Варамиры стоял почти на самом берегу. Ромка не видал еще домов, стоящих так близко в воде (лодочные гаражи — не в счет), и ему казалось, что жить в таком — опасно. Здание, тем не менее, выглядело вполне надежным, в стенах его не наблюдалось трещин, разве что металлический настил крыш кое-где поела ржавчина. Флюгер в виде петуха проворачивался без скрипа. Тут и там у основания дома из песка проглядывали округлые стесанные глыбы, большие, серо-зеленые. Песок здесь был желтый, крупный, и, если посмотреть на просыпающееся солнце, то можно заметить, что песчинки сияют чуть ли не ярче моря, покрытого легкой рябью.

Несильный ветер трепал Ромке челку. А внутри у него рокотал самый настоящий девятый вал. Но он никак этого не показывал. Было нельзя.

Вскоре из дома вышла Варамира, одетая в чуть более практичную одежду, чем при их первой встрече, но все равно брюкам женщина предпочла юбку. За плечом у нее висел спортивный рюкзак. Она захлопнула дверь и повесила на нее навесной замок. Закрыла его. Ключ положила в карман.

— Ну, пошли, — сказала «бабка», обернувшись к Ромке.

Когда Роман поравнялся с ней, Варамира приобняла его за плечо:

— Герои романов уходят в закат, и на том их истории заканчиваются, — сказала она, — а мы с тобой идем в рассвет, а это значит, что наша история еще только начинается.

— Любите вы, взрослые, всю эту лабуду романтическую, — пробурчал Ромка, улыбаясь немного натянуто. — А чего, кстати, на рассвете надо идти?

— Потому что днем будет слишком жарко, — объяснила Варамира.

Они обошли дом со стороны моря, спустились по пологим камням к небольшой заводи. На волнах плавно покачивалась синяя весельная лодка компактных габаритов, то и дело ударяясь об автомобильные шины, прикрепленные к деревянной пристани. Привязана она была желтоватым ветхим канатом к толстой металлической скобе.

— Запрыгивай, — скомандовала Варамира.

Ромка, легко поймав ритм движения лодки, забрался внутрь. Варамира кинула в лодку рюкзак, отвязала трос и, толкнув суденышко в морские объятия, забралась туда сама, лишь слегка замочив подол. Первое время Варамира отталкивала лодку от песчаного дна одним из весел, а потом взяла второе весло, установила оба в крепления и стала грести, иногда оглядываясь и проверяя, происходит ли движение точно на восток.

— А долго до него, до этого Шелковичного острова? — спросил Ромка.

— Часа три, — ответила Варамира.

— Три часа грести? — удивился мальчик.

— Ничего, не заржавею.

Ромка покосился на нее подозрительно.

— Не волнуйся, все в порядке, — успокаивающе произнесла Варамира. — Все, как надо.

— Так а… — Ромка замешкался, — может, раз есть время, ты мне таки расскажешь, что помнишь, о «том человеке»?

— Ты хочешь, чтобы я гребла и рассказывала?.. — хмыкнула Варамира.

— Ну… Давай я погребу, а ты расскажешь. Пока буду грести — ты будешь рассказывать.

— Договорились, — улыбнулась «бабка». — Сейчас от берега чутка отойдем, и поменяемся местами.

Так и сделали.

Варамира относительно долго смотрела куда-то в морскую даль, гнула тонкие пальцы на правой руке, теребила какое-то серебряное кольцо. Ветер дул сбоку, ни на секунду не оставляя в покое ее длинных вьющихся волос, постоянно норовя хлестнуть ими посильнее шею или лицо.